— Боже, какая гадость… — пробормотал он. — Но ведь жрут же эту отраву. А лапшу по-китайски она так и не приготовила… Не сейчас. И все-таки какие-то винтики у нее в голове недокручены. Или перекручены.
В субботу из-за поредевших туч выглянуло бледное, болезненного вида солнце, и Эрик решил вытащить на веранду кресло, не покидавшее гостиную почти неделю. Около самой стены дома он увидел Керри, сосредоточенно шарившую что-то в высокой траве. Эрик не стал желать ей доброго утра и ограничился полуиздевательским кивком головы.
— А я видела ежика! — заискивающе произнесла Керри, выпрямляясь. — Похоже, их тут целая семейка. Наверное, они живут вон под тем буком, в крохотной норке.
Керри сделала небольшую паузу, но Эрик молчал, и она продолжила:
— Он такой хорошенький. Выбежал на кирпичную дорожку и стал так смешно топать ножками… Ежики — это прелесть.
И все-таки, как отметил Эрик со злорадным удовлетворением, Керри явно не хватало его общества. Он удобно устроился в наконец-то установленном кресле, качнулся, спокойно глядя на Керри и продолжая хранить молчание. Она предприняла еще одну попытку:
— Когда я была маленькой, у нас жил кролик. Знаете, как забавно кролики шевелят носиком?.. Мне очень нравилось гладить его по ушкам. Он был совсем как плюшевая игрушка, только теплый… А вам в детстве не дарили кролика, кошку или собаку?
Эрик положил ногу на ногу.
— Вы, наверное, забыли, Керри: я — Эрлаф-аллергик. Какой кролик? Да погладь я разок его по шерстке, меня пришлось бы спасать целой бригаде врачей. Но против ежика я ничего не имею. Если он наведается еще раз, можете меня позвать. Кстати, что вы ищете? Грибы? Керри немного смешалась.
— Камешек… Который лежал у меня на подоконнике. Вы его выкинули. Я же сказала: он очень удобной формы — его обязательно надо найти.
— Вы мне это сказали? Когда?
— Ну… Тогда, когда…
Эрик позволил ей окончательно утонуть в собственном замешательстве.
— Обнимая полураздетую женщину, трудно одновременно всерьез прислушиваться к ее словам.
Керри вспыхнула.
— Мне кажется, Эрик, с вашей стороны не очень умно напоминать мне об этом.
— Ас вашей стороны глупо делать вид, что вы забыли об этом. Вы не возражали, чтобы я к вам… приблизился.
— Приблизиться — еще не значит получить.
— Какая глубокая мысль! Надо будет записать… Ну, ищите ваш камешек и передавайте привет ежику. А я займусь обзором.
Эрик настолько погрузился в чтение нового романа, что забыл про обед и пришел в себя, только наткнувшись на подробное описание какого-то фантастического паштета, поедаемого героями. Почувствовав дикий голод, он посмотрел на часы: шесть вечера. Не выпуская книги из рук, Эрик направился на кухню и обнаружил Керри, помешивающую очередной деликатес в маленькой кастрюльке, из которой валил душистый пар. Вероятно, на лице у него отразилось такое страдание, что Керри сжалилась.
— Хотите? Этой порции хватит на двоих. Да не изображайте вы гордость нищего идальго: мне теперь кусок в горло не полезет, если я с вами не поделюсь. Слушайте, Эрик, я вернусь через пять минут. Возьмите лопаточку и безостановочно мешайте эту массу круговыми движениями, чтобы она не подгорела. Ясно?
Эрик пододвинул стул к плите, уселся и, с трудом удерживая книгу в левой руке, принялся помешивать содержимое кастрюльки, продолжая чтение. Когда Керри вернулась, она с порога завопила:
— Эрик! Я же просила!
Эрик вздрогнул и поднял глаза. Оказывается, он давно уже перестал мешать загустевшую массу, а изъятую из нее деревянную лопаточку держал на весу наподобие дирижерской палочки.
— Простите. Я зачитался.
— Неужели нельзя одновременно читать и мешать?! Это ведь элементарно просто! Отойдите, Эрик, я попробую спасти наш ужин…
Получив тарелку со своей порцией и положив в рот первую ложку, Эрик пожал плечами.
— Ничего я не испортил. По-моему, вкусно.
— Могло бы получиться и получше. А знаете, почему так вышло? У мужчин, в отличие от женщин, не работают одновременно оба полушария мозга. Поэтому вы делаете либо одно, либо другое. Женщина может вязать, считая петли, смотреть телевизор и в то же время диктовать подруге по телефону рецепт пирога. А если мужчина, к примеру, чинит газонокосилку, он уже не может ответить на вопрос жены, кто придет к ним в гости в воскресенье. Либо он отвечает — тогда не работают его руки, либо чинит — тогда парализован его язык.
— Es sano
[4]
. Потрясающая теория.
— Это не теория, а научный факт — доказано медиками.
— Видите ли, Керри… Вы, женщины, потому и можете вершить десять дел сразу, что все эти дела яйца выеденного не стоят. — Эрик произносил слова раздельно, с наслаждением смакуя каждое. — Для того чтобы смотреть телевизор и одновременно трепаться по телефону, большого ума не надо, согласитесь. При этом еще можно орать на детей, красить губы или ногти, вставлять серьги в уши, упоенно обсуждать с подружкой недостатки вашей общей знакомой… На это вы действительно мастера. А чтобы починить газонокосилку, нужны знания и умелые руки.
— Вы так говорите, словно всю жизнь чините газонокосилки. Сами, наверное, даже сломанный карандаш не почините.
— Не надо переходить на личности! История прогресса, история искусства — это история мужчин. Разве нет? Пока вы трещите, как сороки, и считаете петли в дурацких салфеточках, мужчины при помощи своего одного полушария мозга делают такие открытия, какие вам и не снились, будь у вас хоть целых четыре полушария!
Керри смотрела на него с бешенством, постукивая ложкой по столу.
— Вкусно, Эрик?
— Да. А что?
— Это приготовила женщина.
— Так я об этом и говорю. Вам нельзя отказать в определенных достоинствах. Вы воспитываете детей, готовите еду. Вы такие мягонькие, теплые — как ваш кролик, Керри, и даже намного лучше… Да, от вас много пользы.
— Вы отказываете нам в интеллекте? По какому праву? Да вы просто тупой потребитель! Вы сексист!
Звучит почти как расист. Нет, вы ошибаетесь. Но имейте смелость признать: слабый пол неадекватно воспринимает информацию, ведет себя вопреки всем законам логики. По сути своей женщины — весьма консервативные и ограниченные существа. Я бы даже сказал, декоративные существа. — Ну вот что… Я хочу, чтобы вы передо мной извинились. Немедленно.
Эрик положил ложку на тарелку и поправил очки.
— Я извинюсь, если вы докажете ошибочность моей теории.
— Каким образом?
— У меня в компьютере есть одна игра. Ничего особенного — но выиграть можно, только если мыслить логически и очень быстро считать в уме. Это типично мужская игра. Попробуйте. Если выиграете, я извинюсь.
