— Договорились. А наши мальчики там тоже будут? Тогда мы могли бы все вместе сходить куда-нибудь пообедать до спектакля. Или заскочить в ближайший ресторанчик, чтобы перекусить после.
— Сначала надо получить разрешение Сам-Знаешь-Кого!
— Нет, это совсем не обязательно, — заверил ее Палмер, тут же вспомнив условие соглашения о разводе, гарантирующее «неограниченный доступ к детям».
— Увы, придется. Давай я позвоню тебе в офис.
— Да, конечно, но только завтра после обеда. Не раньше. О моем возвращении никто пока не знает.
— Собираешься застать врага врасплох? Как ассирийцы на рассвете?
— Что-то вроде того.
— Здо́рово. Это по-настоящему здо́рово!
— Почему по-настоящему здо́рово? — спросил Палмер. — Что ты знаешь о банковском бизнесе?
— Да нет, я совсем не об этом. Здо́рово, что ты обещал прийти на наш спектакль, только и всего.
Закончив разговор с Джинни, Палмер снова попытался позвонить Вирджинии и снова безуспешно. Он бросил взгляд на свои наручные часы — всего девять сорок пять. Господи, ну почему у него нет ни малейшего чувства усталости?! Он ведь на ногах с самого раннего утра и, по идее, должен хотеть спать. Но, очевидно, его организм уже переключился на бешеный нью-йоркский ритм жизни, который диктовал ему свои законы.
Бойфренд Эдис — это, конечно, тоже тема для размышлений. Равно как и ее до странности параноидальное желание любыми путями воспрепятствовать неограниченному доступу отца к своим собственным детям. Ну и, само собой разумеется, кое-какие другие вопросы, которые надо было разделить на мельчайшие части и тщательно рассмотреть под микроскопом нью-йоркской паранойи.
Интересно, где в такой час могла быть Вирджиния? И с кем у нее свидание? Впрочем, если о его внезапном приезде сумел догадаться Гарри Элдер, почему то же самое не смогла сделать и Вирджиния? Тогда почему не позвонила? Или пробовала, но не знала, что он остановился не дома, а в номере отеля «Плаза»? Не может ли это означать, что Гарри перестал ей доверять? И поэтому ничего не сказал ей о закрытой встрече в отеле? Тогда почему доверяют самому Гарри? Ведь под подозрением должны быть мотивы любого и каждого из игроков!
Палмер допил виски и неторопливо распаковал свою дорожную сумку. Медленно, методично, одну за другой вынул все рубашки и нижнее белье, разложил их по полкам встроенного шкафа, затем начал развешивать костюмы на плечики. Тут его внимание привлекло что-то необычное — из нагрудного карманчика его серого костюма торчал уголок тончайшего шарфика в стиле «пейсли».
[65]
Он нахмурился, выдернул шарфик из кармана. К нему была приколота коротенькая записочка: «Chéri, повяжи его на шею, когда приедешь в Бург Турант. Никаких накрахмаленных воротничков или галстуков. Их там просто не будет. Э.».
Палмер с довольной улыбкой опустился на постель, медленно ощупал разноцветный шарфик «пейсли», как бы вбирая в себя его нежную текстуру и теплоту. Затем откинулся на постель, прижал шарфик к лицу и несколько раз его поцеловал.
Громкие, а иногда просто пронзительные сигналы автомашин на широкой улице за окном отеля разбудили его где-то в полночь по нью-йоркскому времени. Уснуть ему больше так и не удалось, поэтому весь остаток ночи пришлось провести с открытыми глазами.
Какое-то время он ходил по комнатам своего номера, тщетно пытаясь добиться ощущения усталости. Затем сел, включил телевизор, добросовестно посмотрел какой-то старый фильм, хотя мало что в нем понял. Наконец догадался выключить звук и уже с чуть большим интересом наблюдал, как маленькие фигурки на экране молча жестикулировали, беззвучно стреляли друг в друга и перебегали с одного места на другое. В три утра он позвонил в сервис и заказал еще виски с содовой. В четыре утра он откинулся на постели и постарался заснуть. В пять утра он снова вышагивал по комнатам своего номера…
Единственно, чего Палмер не мог не делать — это думать и размышлять. Сидел ли он или стоял, расхаживал по комнатам номера или смотрел по немому телевизору совершенно бессмысленный кинофильм, пил виски с содовой или занимался чем-либо еще, пытаясь отвлечься от бессонницы, — у него не пропадала мысль, что его мозг — это машина со сломанным регулятором. Это было все равно, что гнаться на бешеной скорости, перемалывая одни и те же навязчивые мысли. Или воображение рисовало штамповочный пресс, оператор которого куда-то ушел и некому было закладывать в него листы металла. А гигантский пресс продолжал штамповать… воздух. «Бух»! Затем вверх и снова «бух»! И так, казалось, до бесконечности. Не производя ничего, кроме воздуха.
Около семи утра Палмер прошел в ванную комнату и посмотрел на себя в зеркало. Да, было на что поглядеть: свинцовые синяки под глазами, черные тени под высокими скулами, спутанные темно-русые волосы, которые вряд ли можно было расчесать, если предварительно хорошенько не промыть, ставшие совсем маленькими от переутомления серые глаза… Появись он на заседании Совета в подобном виде, его бы, скорее всего, без лишних вопросов сразу же вышвырнули из здания.
Он принял душ, побрился, старательно расчесал свои мокрые волосы и внимательно осмотрел результат. В общем, конечно, уже чуть лучше, но не намного.
В восемь тридцать Палмер спустился вниз и выпил две большие кружки крепкого черного кофе, сопроводив его круто сваренными яйцами и бутербродом с беконом. Самочувствие несколько улучшилось, хотя кофеин тут же вызвал легкий тремор
[66]
в руках. Машина больше не выходила из-под контроля, но продолжала опасно вибрировать.
Поднявшись в свой номер, Палмер собрал все документы по предстоящему заседанию Совета, аккуратно сложил их в папку, снова спустился вниз и взял такси, назвав адрес своей холостяцкой квартиры. До́ма, даже не оглядевшись вокруг, — квартира словно стала для него чужой, — он первым делом взял на кухне аптечку, нашел там небольшой пластиковый тюбик с черно-зелеными капсулами транквилизатора «либриум», вытряс две штуки себе на ладонь правой руки и сунул их в нагрудный карман костюмного пиджака.
Где-то около девяти Палмер покинул квартиру. Ушел, даже не оглянувшись. На Ист Сайд он остановился, глубоко вдохнул в себя теплый воздух утреннего Нью-Йорка. Оставался целый час до начала заседания Совета или, скорее, до его драматического появления там.
Ну и куда ему идти? Может, на восток к маленькому домику Вирджинии у реки на углу Пятьдесят восьмой улицы? Чтобы перехватить ее по дороге на работу. Нет, не успеет, уже несколько поздновато.
Можно было пройти несколько кварталов к центру — там жили его дети. Тоже поздно, они наверняка были уже на пути в школу.
Может, попытаться незаметно проникнуть в свой личный офис в банке? Нет, подобный поступок неизбежно включал в себя неоправданный риск, если, конечно, он действительно хотел застать их всех врасплох.
