– Я вот что вам предложу, – сказал он наконец. – Если найдете еще две пары – танцуйте.
Харгрейвс сейчас же вернулся к Лаверн, которая раньше отошла в угол с Бетси Восс, женой Билла. Они не были друзьями, хотя знали друг друга уже много лет. Скорее их можно было назвать союзницами, так как они сходились на приемах, где у них не было знакомых и они не чувствовали себя вполне уверенно в разговоре с другими.
– Миссис Бетси, – сказал Харгрейвс, пытаясь подражать фермеру со Среднего Запада. – Миссис Лаверн, мэм, я был бы очень счастлив, если бы…
Он замолчал, забыв, о чем хотел попросить.
– Папочка не разрешает здесь танцевать, – тихо сказала Лаверн, – правда, Бесс? Ты можешь представить себе Ройса Коннела крутящимся на ковре и…
– …и спотыкающимся? – вставил Харгрейвс. – Представляете, споткнется?
– Между прочим, – сказала Бетси Восс, – он прекрасный танцор. Очень искусный.
Лаверн хотела что-то возразить, но передумала. Рука Харгрейвса оказалась на ее талии, а пальцы другой торопливо скользнули вверх под бюстгальтер.
– Слушайте, Харгривс, – она произнесла «гривс», хотя он дважды напоминал, что надо говорить «грейвс», – кончайте меня лапать.
Бетси Восс была шокирована.
– Лаверн?!
– Он пьян, – объяснила она, выскальзывая из рук Харгрейвса, – и поэтому думает, что симпатичен. Он действительно симпатичен, но совсем не тем, чем ему кажется.
– Вы – цветок персика! – ответил Харгрейвс с таким чувством, будто объяснялся с кем-то другим. – Откровенно говоря, этот комплимент я мог бы отпустить очень не многим дамам. Может быть, только вам и миссис Лэм, но она недосягаема, – тараторил он.
– А я досягаема.
– Лично вы? – спросил журналист. – Вы прелестны, дорогая миссис Френч. В другой жизни или на другой планете я мог бы просить вас выйти за меня замуж или, по крайней мере, разрешить мне приласкать вас. Но сегодня вечером вы просто сияете красотой на приеме у Ройса.
Бетси Восс сердито фыркнула и отошла в сторону.
– Вы очень обидели ее, – заметила Лаверн.
– Я говорил все это вам.
– Это и было обидно.
– Представляю себе! – Он слегка возмутился. – Но вы, дорогуша, не обиделись?
– Вы намерены и дальше развивать тему о том, как приласкать меня?
– Ничего странного в этом не вижу. Хочу пригласить вас на танец.
– А разве Ройс не сказал, что должно быть еще две пары?
– Что-то в этом роде.
– Ну тогда уговорите его пригласить Джейн Вейл. Она в него по уши влюблена. – Лаверн подумала и сказала: – И Дойла. Этого приятеля Коннела со студенческих лет. Могу поклясться, что он не менее классный танцор.
– Правда? Вы уверены?
– Харгрейвс, и откуда у меня впечатление, что те, кто пишет колонки слухов, – мужчины ого-го?
* * *
– Нет, Махмет, – сказала Лейла брату так тихо, что ее мог услышать только он, – это дело так просто не пройдет. Мадам Люссак, может, и не будет возражать, ведь французы довольно терпимы в этих вопросах. А вот этот так называемый кинопродюсер спит и видит, как избавиться от своей болтливой подруги. Даже по его лягушачьим глазам видно, что он бабник. А вот профессор Маргарин и его жена слишком старомодны. И, если ты пригласишь только мужа, а не ее, она обидится.
– Но Лейла, ты же знаешь это место в Голдерс-Грин. Туда пускают только мужчин.
– Тогда приглашай каждого в отдельности, и только тех, кто нашей крови…
– Уже поздно. Я уже говорил с Мак-Налти и еще с одним журналистом. Так что зверя уже выпустили из клетки. Я тебя прошу только об одном: собери всех женщин, ведь их всего три, и развези по домам в одном из наших лимузинов. Это не так сложно? Ты сказала, что только профессор Маргарин может обидеться. Ну и ладно.
– Не имею представления, как к этому отнесется подруга киношника. Она так быстро треплется по-итальянски, что я успеваю уловить только одно слово из десяти.
– Лейла, хватит.
Последовала долгая пауза.
– Хорошо, Махмет. – Она отвернулась от него, взмахнув разноцветной тканью, и прошла в угол комнаты, где три женщины пытались поддержать подобие разговора, смешивая французский, итальянский и английский. Профессор Маргарин старалась объяснить, чем она и муж занимались в пустыне, где им, двум ученым, пришлось вести жизнь бедуинов, правда, с «лендроверами» и сейсмическим оборудованием.
– Нет, э, мы, э, вызывали эти petit
[41]
взрывы.
Профессор Маргарин была низенькой полноватой женщиной с седыми волосами и челкой на лбу. Она погружала свои пальцы в толстый ковер, а потом выдергивала их с громким возгласом: бум!
– Brava! – воскликнула маленькая итальянка. – Tu sei molto carina.
[42]
– Дамы, – начала терпеливо Лейла, – думаю, что для вас это был не самый обычный вечер. Он, наверное, был бы более характерен для Дамаска или Эр-Рияда. И вот сейчас мой брат по ближневосточной традиции пригласил мужчин в один из кабаков, находящихся в Северном Лондоне, где можно увидеть танец живота.
Поскольку все промолчали, Лейла обратилась к любовнице киношника.
– Gli uomini, capisce, gli uomini vanno fuori senza donne.
– Ma, perche?
– Perche c'e uno spettacolo con, um, ballerine, yes? La danza di stomaco, capisce?
Итальянка разразилась хохотом.
– Bene! E le donne? C'e vino, no? C'e qualche cose da mangiare, no? Benissimo!
– Что она говорит? – спросила профессор Маргарин.
– Она сказала: пусть мужчины отправляются куда угодно, а мы останемся здесь и будем пить вино. Почему бы и нет?
Мадам Люссак пожала плечами и спросила:
– Ну, в этом нет особого разнообразия, а?
– А позже, дамы, я развезу вас по домам в моем чудном «даймлере». – Лейла, излагая программу для женщин, внимательно наблюдала за профессором геологии, единственной, кто не высказал своих мыслей по этому поводу. Ее светлые глаза смотрели из-под густой седой челки, которая придавала этой женщине вид мальчика, хотя ей могло уже быть около семидесяти.
– Прекрасно, – сказала Маргарин, поворачиваясь к итальянке. – Взрывы, capisce? Бум! А потом guardiamo il сейсмограф, чтобы посмотреть…
* * *
П. Дж. Р. Паркер тоже был в этот вечер на встрече, которую нельзя назвать приемом. Встретились старые приятели по Спецотделу, симпатичные друг другу люди; они все работали в подразделении полиции, официально занимающемся только подрывной деятельностью – той, что угрожает благоденствию страны. Неофициально же, конечно, как и всякая тайная полиция в любом государстве, – расследованием всего, что ей хочется.
