Он зарычал и встал на четвереньки, как собака. Стефи шагнула в сторону, и он свалился на бок у ее ног, покусывая розовые пальцы. Потом, взглянув наверх, произнес:
– Ах, мисс Риччи, вы, оказывается, натуральная брюнетка.
– Я пользуюсь той же краской, что и мистер Рейган. Мы с ним оба натуральны во всем.
– Никогда не видел, какая у Рейгана муфточка, и... – Он не договорил, просительно подняв на нее глаза. – Поверишь ли, я помню тебя подростком, когда у тебя еще даже попки никакой не было.
– И тебя это останавливало? – Она повернулась и вышла на кухню.
Чарли слышал, как она наполняет кофеварку. Он с безутешным видом поковырял кочергой в камине. Огонь отблагодарил его клубом дыма, угодившим прямо в лицо. Снова отчаянно завыл ветер.
Чарли закашлялся и снова шлепнулся на задницу. Вот и все, что ему досталось, пригоршня пепла в зубы. Снова вершителем его судьбы оказался Чио Итало. Парень из ФБР по фамилии Кохен идет по его следу. Единственная хорошая новость за долгое время – выздоровление Гарнет, но и тут он чувствовал какие-то подозрительные перемены. Жизнь в ее собственной новой квартире он считал большим продвижением вперед для себя. Но Гарнет вела себя слишком спокойно и ровно. Привыкший к ежедневному подбадриванию, Чарли чувствовал смутное разочарование. Он отдавал Гарнет все свое время, отчего же она?..
Все эти огорчения, накапливаясь, убивали в нем всякое желание действовать, даже заниматься распределением субсидий «Ричланд». И самым безжалостным образом выпустил из него воздух несчастный случай с девушкой по фамилии Лануччи. Он не мог простить себе, что оставил Кевина в Сент-Мэрисе одного. И не важно, что он принимал его за Керри. Мэри Энн распята на его, Чарли, собственной двери. Его вина настолько велика, что он даже не решился рассказать об этом Гарнет. Если она когда-нибудь узнает...
Мэри Энн стала для него символом. Девушка, которой он ни разу в жизни не видел, погибла первой на пути, который он наметил для себя. На дороге, которая должна была отделить его от преступного прошлого семьи.
Чертовы близнецы! Он никогда не видел Мэри Энн Лануччи и представлял ее себе только по описанию Кевина. Длинные черные волосы и изящно очерченное лицо часто являлись ему, особенно в бессонные ночи, когда он часами смотрел в потолок, или при взгляде на молодых темноволосых итальянок. Обменявшись ролями, близнецы безжалостно надругались над тщательно проводимой Итало демаркационной линией между ночной жизнью Риччи и тем, что делал для него Чарли. К тому же Чарли подозревал, что близнецы его сыновья.
Он часто пытался выжать из Стефи имя отца мальчишек. Сейчас он почувствовал желание узнать правду гораздо более сильное, чем простое любопытство.
– Стеф, ты должна наконец сказать мне.
Она вернулась из кухни.
– Что именно?
– Кто отец мальчиков. У меня серьезные проблемы, Стеф. Ты...
– Что за проблемы? – перебила Стефи. Она несла большой кофейник и поднос с маленькими полумесяцами кантуччи – посыпанными миндалем и анисом сладкими коржиками, которые они оба с детства обожали. – У Чарли Ричардса проблемы? – продолжала она, словно пропустив мимо ушей вопрос. – У Эль Профессоре, ни разу не переходившего дорогу на красный свет? Обновляющего модель лимузина каждый год пятнадцатого апреля? Такого выстиранного, отглаженного и дезодорированного, что, если кто-то на улице крикнет: «Эй, грязный итальяшка!», наш Чарли оглянется и спросит: «Где?» У этого Чарли Ричардса проблемы?..
Он попробовал жалобной гримасой утихомирить Стефи, но она только напустилась на него с новой силой:
– Ты не о том Чарли Ричардсе, что имел лучших fica на протяжении четверти века? Лучшие пальчики, чтобы покусать, лучшие сиськи, чтобы приласкать? Лучшие попки, чтобы зарыться в них лицом? Ты про этого Чарли Ричардса?
– Stai calma, fica
[40]
. – Чарли едва удерживался от смеха.
– Ты про того Чарли Ричардса, который неспособен сохранить верность своей подружке паршивые полгода? Как это понимать, Чарли? Если Гарнет не настолько выздоровела, чтобы позволить тебе залезть на нее, ты начинаешь заглядывать мне под юбку? Ты, тот самый Чарли Ричардс, с проблемами?..
– Прости. Я понимаю, что не должен был это делать. Но с каких пор ты стала защитницей Гарнет?
– Я готова защищать любую от вашей проклятой сицилийской мужественности!
– Этого не повторится.
– Со мной – точно. С какой-нибудь другой fica, раз уж у тебя торчит, как рог. Ты можешь кого угодно одурачить своей англосаксонской физиономией, Чарли, только не меня. Я-то знаю сицилийскую cazzo duro!
[41]
Чарли немного помолчал.
– Ну все? На этом закончим?
– Я еще не начинала! Какие проблемы лелеемого Эль Профессоре могут быть связаны с самым страшным временем в моей жизни? Чтобы удовлетворить твое праздное любопытство, я должна вспоминать кошмарный год перед рождением мальчиков?
– А, так вот чего ты расстроилась.
– Главная твоя проблема – это что ты ни черта не понимаешь в женщинах! Деловитая особа, она же заботливая хозяюшка, полная секса, я, с головой на плечах, чтобы поверять свои тайны, две дочки... Тебя окружают прекрасные женщины, Чарли. И все мы тебя любим. Ну, за исключением разве что Мисси. Но ты, конечно, достоин любви, о да! Эти твои заходы издалека, понимание, ненавязчивое сближение, словно траханье – последнее, о чем ты способен подумать. Это просто верх хитрож...сти. Мы покупаемся на это моментально, Чарли. Да будь к тому же у тебя еще и Винсова смелость, ты бы прикончил нас всех, одну... за другой...
Чарли чувствовал, что дверь ловушки откроется, если он сделает еще шаг. Он нервно облизал губы.
– Можешь это объяснить?
– Отношение мафиози к своим женщинам? – Стефи налила кофе в две кружки и завернулась в пуховое одеяло вся, так что виднелось только лицо, словно сейчас она официально отказывалась признать существование своего тела.
– Ну что, Чарли, знай своего врага в лицо, а?
– Что за слова ты выбираешь, Стефи. Ты отлично знаешь, что я не мафиози.
– Ты когда-то сказал, что Риччи живут в крепости, как в королевстве, с собственной армией, и сенаторами, и кардиналами. То, что ты описал, – это жизнь Итало, и его братьев, и твоя, и еще немногих, кто сумел отвоевать право на нее для себя, например Винс. Тебе воевать не пришлось. Ты все получил на серебряной тарелочке – на, пользуйся на здоровье.
Она пододвинула к нему кружку и тарелку с кантуччи.
– Beve, mangia. Всю твою жизнь поднесли тебе на серебряной тарелочке, Чарли. Если бы мы с тобой не начали трахаться, Чио подобрал бы тебе цыпочку на стороне. – Она умолкла.
После паузы Стефи снова заговорила:
