Они оба рассмеялись.
— Мне кажется, вы еще очень даже ничего.
— Мне тоже, — откликнулся Ленни. — Кем ты хочешь быть?
— Я учусь в техническом колледже.
— Трудно?
— Да нет, не очень. Мне не нравится вся остальная муть, которую мне приходится учить. Поэзия и все такое.
— Странно. К нам приезжает довольно много студентов. Они путешествуют с друзьями или родителями. И они все переживают из-за работы или учебы, — сказал Ленни.
— Хм-м-м, — протянула Кэмми. — Ну, мне-то работа гарантирована. Когда я окончу колледж, мы с папой откроем спою собственную компанию.
— Это здорово, — откликнулся Ленни. — Мне тоже нравится быть самому себе начальником. Я слишком много беспокоюсь из-за яхты. А мы хотим довести ее до совершенства. Особенно я. Иногда мне кажется, что я из-за нее сойду с ума. Это невозможно передать словами. Такой тяжелый труд, хотя иногда кажется, что наша работа — одни сплошные каникулы. Но мы любим свою работу, потому что она позволяет нам владеть этой яхтой.
— Да, но вы работаете в раю.
— У этой медали есть обратная сторона, причем темная, — улыбаясь, сообщил ей Ленни. Он пытался отвлечь внимание девушки от спускающегося в свою каюту Мишеля. Ленни мысленно чертыхнулся. То, что он своим третьим ухом слышал сегодня ночью, было неописуемо. Для Мишеля это было несвойственно. Все же первая ночь... Ленни не хотел, чтобы девочка о чем-то догадалась. Это было гадко. Он таки отвлек ее, показывая, где хранится сахар. — Здесь много людей, которые хотят использовать других или, наоборот, стремятся, чтобы использовали их.
— Совсем как в песне Анни Ленокс, — сказала Кэмми, и Ленни кивнул, хотя он понятия не имел, кто такая Анни Ленокс. — У вас есть дети? — поинтересовалась Кэмми, глядя, как душистая темная жидкость капает в чашку.
— Да, есть один ребенок, но он младше тебя, — ответил Ленни. — Он приблизительно вот такого размера. — Капитан очертил в воздухе пространство чуть длиннее полуметра. — Каждый раз, когда я даю ему крекер, он думает, что я король.
— Маленький! — воскликнула Кэмми. — Моя мама обожает маленьких! Они такие хорошие!
— Ты тоже вроде ничего.
— Знаете ли, у меня, к сожалению, тоже есть темная обратная сторона. Вот, например, моя мама и ее подруги. В школе их четверка была неразлучна. У них есть фотографии, на которых они с копнами на голове, в черных мини-юбках, эдакие католички-готки. Они называли себя «крестными матерями». Знаете фильм «Крестный отец»? В общем, они хотели быть такими бунтарками, но на самом деле были девочками-провинциалками. Я думаю, ни одну из них даже ни разу не оштрафовали за превышение скорости. Начиная хвастаться своими подвигами, они обычно рассказывают очередную историю о том, как они стучали палкой по металлической ограде доминиканского монастыря, доводя до исступления доберманов, которых держали монахи. И я над ними постоянно издеваюсь.
— Я думаю, что твоя темная сторона не такая уж и темная.
— Я могу быть и очень плохой, — продолжила Кэмми, добавляя полчашки молока в свой кофе.
— Почему?
— Ну, во-первых, это выводит мою мать из себя. Но ее невозможно разозлить. Я пытаюсь вот уже девятнадцать лег.
«С чего бы такая откровенность?» — размышлял Ленни. Затем он вспомнил, как в свои семнадцать лет ехал в спортивный лагерь и в автобусе, увозившем его из Айовы, изливал душу пожилой женщине, сидевшей рядом. Беседа в поезде с незнакомцем, которого ты больше никогда не увидишь, утешает, как и треп с барменом. Можно представить, какие истории приходится выслушивать Квинну Рейли.
— Может, тебе стоит все бросить после учебы и отправиться пешком через Австралию, или записаться в Корпус Мира, или приехать сюда и поработать на судне? А через год вернешься. Когда ты промокнешь насквозь, пытаясь в бурю опустить парус, научишься ценить теплую постель и четыре стены в родительском доме.
— Я уже подумывала о чем-то в этом роде. Вы думаете, тогда я пойму, что к чему?
— Во всяком случае, мне это помогло. Я впервые был настолько одинок. И свободен.
— Вы в самом деле попадали в ураган?
— Кто тебе сказал? — вопросом на вопрос ответил Ленни, но тут же пожалел об этом. — В урагане побывали все, кто прожил здесь какое-то время. Я видел, как ураган втягивает и себя воду, а затем скачет, как мяч, сметая на своем пути дома. Он втягивал в себя и облака. Мы же все это время находились и зоне полного штиля, наблюдая за тем, как в двухстах метрах от нас разверзается ад.
— Господи Иисусе, — выдохнула Кэмми.
— Но это же здорово! А однажды, еще до встречи с Мишелем, я служил на судне, которое попало в ТЗ-два, что означает тропическую зону низкого давления второй категории. Волны достигали шести метров. Мы просто взлетали и падали, взлетали и падали. А это был катамаран. Катамараны легко переворачиваются, потому что во время качки их подбрасывает на одном крыле. Все вокруг летало: карты, документы, еда; у шкафчиков отрывались дверцы, а консервные банки катались по всему салону.
— Ух ты! Впечатлений на всю жизнь хватит! Конечно, если выживешь, — добавила Кэмми, хотя страха в ее голосе не было. Она как будто пробовала эту идею на вкус.
— Что за впечатления, если выживешь? — поинтересовалась Трейси, ныряя в спасительный полумрак салона с залитой ярким утренним солнцем палубы. — Я спала как убитая.
— Некоторые люди, наоборот, не могут здесь уснуть, — заметил Ленни. — Лично я люблю качку. Она меня убаюкивает. Другие жалуются, что она их дезориентирует.
— Мам, у Ленни маленький ребенок, — вмешалась Кэмми. — А ваша жена выходит с вами в море?
— Нечасто. Мехерио любит океан, когда он мелкий и теплый. Хотя этой зимой мы поплывем в Тринидад. Когда на яхте только семья, все намного легче.
— Красивое имя, — искренне произнесла Трейси, а Ленни подумал про себя: «Какие хорошие люди». За исключением той эффектной извращенки в гамаке, хотя, насколько ему было известно, она тоже была хорошей. Просто она не производила такого впечатления. О Трейси его мать сказала бы, что она «интересная женщина», крепкая и привлекательная, хотя и без присущего ее дочери очарования. — Что оно означает?
— Мехерио? Я думаю, на маори это означает «каноэ, приносящее дары». Она принесла свои дары мне. У нас будет еще один малыш, — пояснил Ленни, подавая ей чашку кофе.
— Поздравляю!
— Можно нам погрузиться сразу после завтрака? — осведомилась Кэмми.
— Не сразу. Сначала покончим с бумажной волокитой и пришвартуемся. А сейчас поднимайтесь наверх. Через несколько минут я принесу вам булочки с корицей.
Оставшись в одиночестве, Ленни еще раз осмотрел горизонт. Что-то было не так, хотя ничего подозрительного Ленни не увидел. По однополосному радио он вызвал Ли, чтобы узнать, будет ли открыт бар, и заодно спросить у Ли, что он слышал о погоде.
