Больше всего Фэйт запомнились не красивое лицо и фигура леди Фионы и не элегантность ее дорогого наряда, а ее нескрываемая насмешка. Она приняла Фэйт за служанку — по крайней мере, так она сказала — и с той же секунды заговорила снисходительным тоном. К тому времени как она ушла, уверенность Фэйт разбилась на мелкие кусочки. Все, чего ей хотелось, — это уехать из Эдинбурга, прежде чем кто-нибудь узнает, в какое глупое положение она себя поставила.
— Фиона! Я должен был догадаться. Почему ты не рассказала мне?
— Она сказала, что будет лучше, если ты никогда не узнаешь. У меня хватило гордости. Я согласилась с ней.
Она повернулась к нему лицом. Он уже оделся и теперь заправлял рубашку в брюки. Его лицо было словно каменное.
Его голос был грубым от ярости:
— И ты поверила этой коварной стерве, даже не поговорив со мной? Спроси меня о Фионе, и я расскажу тебе, какой она была.
— Не хочу даже знать.
— Конечно! Тебе легче поверить, какой я подлец. Даже другие люди верили в меня, но не женщина, которая слишком печется о своей гордости.
— Кто бы говорил о вере! — Давно затаенная обида выплеснулась наружу. — Ты никогда не упоминал о ней в тех нескольких коротких письмах, что писал мне. Тебя не было три месяца, а все, что я получила за то время, — это путевые заметки. Я словно читала расписание поездов: «Завтра в Абердине, послезавтра в Перте». Я получала больше информации из колонок светской хроники лондонских газет. Именно там я впервые прочла о тебе и леди Фионе.
— Значит, — свирепо сказал он, — ты думала, что сделаешь мне сюрприз в Эдинбурге? И что, Фэйт? Застанешь на месте преступления с Фионой?
— Не дерзи! Я хотела увидеть тебя, убедиться, была ли правда в тех слухах.
— И ты предпочла слова Фионы моим?
— Ты женился на ней, — изрекла она.
— И пожалел об этом еще до того, как высохли чернила на нашем брачном договоре! — Он сделал шаг ей навстречу. — Она хотела меня, и я был польщен. В конце концов, ты бросила меня, не объяснив ничего. Я несколько месяцев искал тебя, но, очевидно, ты не хотела, чтобы тебя нашли.
— Я думала, что так будет лучше. — Фэйт скрестила руки на груди. Ее голос сел от волнения, которое она старалась унять. — Я не хотела, чтобы ты когда-либо узнал о моей поездке в Шотландию. Вот почему я договорилась встретиться с Аластаром на террасе. Я хотела поговорить с ним наедине, попросить его не рассказывать, что я тогда ездила в Эдинбург. Но я опоздала.
Она прочистила горло.
— Думаю, во мне говорила гордость. Я не хотела, чтобы кто-нибудь жалел меня.
Фэйт сделала шаг назад, когда он приблизился к ней. Джеймс не так часто улыбался, как ей хотелось бы, но, когда он это делал, улыбка у него была такая несмелая, что растопила бы самое каменное сердце. Ухмылка, которой он одарил ее сейчас, была пародией на ту улыбку, которую она любила. На это было больно смотреть.
— То, что произошло между нами, — сказал он, — было в другой жизни. Не пора ли нам оставить прошлое и начать все заново?
— Начать заново? — Она бросила быстрый тревожный взгляд на кровать, затем снова посмотрела на него. — Мы другие люди сейчас.
— Фэйт, — произнес он, покачав головой, — если бы я мог изменить прошлое, я бы сделал это. Но я не могу. Эта ссора бессмысленна. Мы должны действовать сообща, чтобы выяснить, что же произошло с Денверсом. Есть еще дневник твоей мамы. Если мы будем постоянно рвать друг другу глотки, то не раскроем эту загадку. Можем мы договориться о перемирии и двигаться дальше?
Она не знала, почему спорила с ним. Еще совсем недавно они занимались любовью. Но Джеймс воскресил прошлое, и ее безысходное отчаяние возродилось с новой силой.
А как же ее решение жить сегодняшним днем? Она вновь вспомнила тот ужасный кошмар и свои переживания, когда подумала, что навсегда потеряла Джеймса.
Он не говорил, не улыбался. Он обхватил обеими руками ее лицо и испытующе смотрел на нее.
— Все закончилось: я в порядке, ты тоже, — сказал он и легко коснулся губами ее губ.
Глава 17
Он опустил одну руку на ее талию и прижал к себе, а второй рукой накрыл ее грудь. Когда же он провел пальцем по вершине ее груди, она тихо вздохнула. Он повторил свое движение.
Тяжело дыша, она слегка отстранилась. Она хотела чувствовать его руки на всем своем теле; она также ожидала, что он успокоит ее. Его решительный взгляд сказал ей, что у Джеймса была другая идея.
— Нам нужно замедлить темп, — сказал он. — Хочу показать тебе, как все должно происходить.
— Ты имеешь в виду… — Она нахмурила брови. — Я сделала это неправильно в первый раз?
Он поморщился. Господи, ему никогда не удавалось подбирать нормальные слова!
— Нет, это я сделал все неправильно. Я потерял голову. Мое единственное оправдание — я ждал тебя долгие восемь лет. — Он снова поморщился: ну почему он вечно глупит? Именно это послужило причиной их ссоры всего несколько минут назад. Он попытался снова: — Фэйт, я хочу сказать…
Она прервала его, приложив свои пальцы к его губам.
— Мне не нужны объяснения, я не хочу признаний в любви. То, что сегодня произошло с Робертом… В общем, мы оба не в себе. Но это не будет продолжаться вечно. — Она сглотнула. — Господи, я надеюсь, что это скоро закончится! — Ее мысли вернулись к тому сну, и она вздрогнула. — Для меня будет достаточно, если я смогу забыть обо всем, по крайней мере, на сегодня.
Она не должна так реагировать на кошмары. Это был всего лишь сон, не так ли? Тогда почему она все еще чувствует страх, словно на самом деле потеряла Джеймса?
Должно быть, она произнесла вслух то, о чем думала, потому что он обнял ее и начал раскачиваться вместе с ней. Он пробормотал ей в ухо:
— Забудь этот сон, Фэйт. Забудь о лабиринтах и коридорах. Я не потеряюсь и не позволю, чтобы ты потерялась.
Он не преувеличивал. Это был его сон, не ее. В следующий раз, когда они подойдут к воротам заброшенного дома, он запрет их и выбросит ключ.
Даже после того как его посетила эта мысль, он знал, что ему было суждено войти в тот дом и попытаться спасти Фэйт. Так работало предупреждение.
Он не хотел думать ни о предупреждении, ни о прошлом, ни даже о том, что ожидает их завтра. Ему не понравились ее слова, что они теперь другие люди. Он не изменился, по крайней мере, в главном и не думал, что Фэйт тоже сильно изменилась.
Это была не совсем правда. Недоверие и непонимание сыграли свою роль. Но магнетизм, который притягивал их друг к другу, никуда не исчез. Это было не вожделение. Его легко можно было удовлетворить. Просто, когда Фэйт входила в комнату, мир казался ярче.
Он хотел, чтобы эта яркость была с ним не только сегодня, но и в будущем.
