Джем остановился, разглядывая огромную скульптуру под названием «Продукт», целиком вылепленную из высушенного и покрытого лаком дерьма.
– Невероятно, – сказал он. – Это самая омерзительная вещь, какую я когда-либо видел. Как думаешь, кто-нибудь в самом деле заплатит за это тридцать две тысячи фунтов?
– Сомневаюсь, – ответила Мин. – Зачем, если можешь купить этот замечательный предмет всего за двадцать одну тысячу фунтов. – Она указала на бесформенную груду предметов одежды, украшенных гирляндами презервативов, названную «Долгий день прелюбодеяния».
Владелец галереи, серьезный молодой человек в очках с тяжелой оправой, поспешил к Джему.
– Что вы думаете об этом? – спросил он с воодушевлением.
– Я сражен наповал, – ответил Джем. – Так задевает за живое, проникает в самое сердце. Это как… как… – Он не мог подобрать подходящих слов.
– Как откровение, – подсказала Мин. – Меня особенно поражает глубокая правдивость художника.
– Я так рад, – сказал хозяин. – Иногда нельзя сказать заранее, как будет принято столь оригинальное произведение искусства. Другой раз думаешь, смогут ли посетители оценить по достоинству подобные шедевры. Или они увидят только кучу старого хлама.
– Отличная работа, Хегли, – восхищался Джем. – Это… просто изумительно.
– Спасибо, – ответил Хегли. – Я не спал уже не одну неделю, так волновался. – Он повернулся к Мин. – Галерея совсем новая. Это – мое детище. О, вы не представляете, чего нам это стоило. Вот один из самых драматических экспонатов, – указал он на «Продукт». – Он рассыпался при транспортировке, пришлось его склеивать. Проблема состояла в том, что мы не знали, каков был первоначальный вид, пришлось гадать, какой кусочек куда пристроить.
– Ни за что бы не догадалась, – заметила Мин.
– Кто-то уже купил это, – сообщил Хегли. – Видимо, я угадал, что где было. Ох, пришел репортер из «Стандард». Надеюсь, он не слышал, что я тут говорил. Наслаждайтесь. – И он отправился беседовать с прочими знатоками.
– Прекрасно, – сказал Джем, проворно схватив с подноса проходившего мимо официанта пару бокалов. – Очевидно, он имел в виду, чтобы мы наслаждались шампанским.
– Какой он милый, – сказала Мин.
– Хегли? Очаровательный малый, – сказал Джем. – Если бы не его ужасающий вкус, я бы на нем женился.
Они пошли дальше по залу и остановились, засмотревшись на несколько полотен, представлявших собой композицию из цветовых пятен.
– Смотри, моя первая работа, тогда мне было четыре с половиной годика, – сказала Мин.
– Ну-ну, – ответил Джем. – Ты же предпочитаешь фотоискусство. Ловлю себя на мысли, что это смотрится весьма привлекательно.
– Хм-м, находит отклик в твоей душе? – спросила Мин.
– Несомненно, и еще какой – громогласный. Напомни, что ты спросила у меня перед тем, как милашка Хегли подошел к нам.
– Ах, да. Представь, что тебе нужно позвонить кому-то, потому что у тебя возникли проблемы, – к кому бы ты обратился?
– Э-э, ну, не к тебе, тебя же никогда нет поблизости, и не к Далласу – от него просто мало толку. Я бы назвал Уильяма, но, по-моему, он почти всегда слишком пьян, чтобы можно было рассчитывать на его подмогу. Разумеется, зависит от того, что за проблемы. Если прорвало трубу, позвоню водопроводчику. А если влез грабитель, тогда в полицию.
– А какого рода проблемы могли бы заставить тебя позвонить Маку?
– Если моя алмазная шахта терпит крах. Или надо совершить какой-нибудь налет в Антарктике. Даже не знаю.
– Или кто-то стоит за дверью и угрожает тебя убить, – добавила Мин.
– А, я понимаю, к чему ты клонишь. Ты считаешь, что Уилл, возможно, вовсе не сошел с ума? Что если правда кто-то хотел похитить его? Тогда он позвонил бы Маку. В подобных обстоятельствах это был бы самый разумный шаг. Совсем не похоже на действия сумасшедшего.
– Вот именно. Понимаешь, в ином случае, я думаю, он позвонил бы тебе. Когда ты видел его в последний раз?
– В тот же вечер, незадолго до того, как он свихнулся.
– И как он выглядел, когда ты уходил?
– Весь на нервах. И очень пьян. Но, пожалуй, ты отчасти права, я бы не сказал, что у него начиналось буйное помешательство. Хотя, может быть, он уже был довольно близок к этому.
– Тогда как он мог за пару часов из почти нормального человека превратиться в душевнобольного? Что с ним могло произойти? Он выпил бутылку чистого спирта, у него случился внезапный нервный припадок? И почему нельзя появляться в его квартире? Почему этот таинственный Деннис заставил меня уйти оттуда и дать слово, что я туда больше ни ногой? За всем этим явно что-то кроется. Джем.
Тот вздохнул.
– Ты придаешь этим деталям слишком много значения. Если бы ты видела Уилла своими глазами, ты бы поняла, что любой исход был возможен.
– Думаю, нам следует поговорить с Маком, попросить его рассказать нам, что именно случилось той ночью. Ты можешь позвонить и назначить ему встречу?
– Амброзия, ради тебя – что угодно.
– Ты хотел сказать, чтобы я наконец заткнулась, – улыбнулась Мин.
– И это тоже, – признал Джем, доставая крошечный серебристый мобильник.
Пока он говорил по телефону, мимо снова прошел Хегли. Заметив Мин, он остановился и очень вежливо сказал:
– Мне очень жаль, я ведь не спросил, как вас зовут.
– Амброзия, Амброзия Хаскелл, – сообщила Мин. Ей всегда хотелось, чтобы ее имя звучало благозвучнее. – Но все называют меня просто Мин.
– Правда? – спросил Хегли. – А меня называют Хедж.
[33]
Но вряд ли сейчас меня можно в чем-то упрекнуть. Все, что у меня было, я вложил в это дело. Думаете, из этого что-нибудь получится? – с тревогой спросил он.
– Я уверена, что да, – ответила Мин. – Почти на всех предметах уже есть красные наклейки «Продано».
– А вы чем занимаетесь? – поинтересовался Хегли.
– Я фотограф.
– У вас были выставки? – спросил он. – Может быть, я могу помочь? О нет, этот ребенок сейчас что-нибудь натворит. – И он бросился к пришедшему на выставку со знаменитыми родителями не менее знаменитому ребенку, который уже собирался разобрать по частям один из экспонатов.
Джем закончил говорить по телефону.
– Хедж тебя утомил своей болтовней, Мин?
– Вовсе нет. Он спросил, не хочу ли я устроить свою выставку.
– Полагаю, ты потрясла бы его жестокими реалиями суровой действительности, дорогая моя. – Уловив чуть язвительный тон Джема, Мин не могла понять, что именно он имел в виду. – Мак придет через час. Похоже, ты и правда была не так уж далека от истины. – Он задумчиво смотрел на нее. – И все же ты странная, Амброзия. Ты всегда ставишь меня в тупик.
