Какое-то мгновение я летела, а потом сокрушительный удар заглушил рвущийся из горла крик.
Я упала на руку, на что-то острое, и испытала странное чувство, как будто во мне что-то порвалось. И покатилась. Мир накренился и завертелся как сумасшедший, пока я перекатывалась, отскакивая от земли и снова падая. Перед глазами мелькали одни и те же детали — листья, трава, голубое небо, — а я переворачивалась снова и снова…
У подножья холма я приземлилась на спину и уставилась вверх на низко нависшие облака. Облака, если не ошибаюсь, были кучевого типа.
Мои губы шевельнулись, но звука не было, мой голос душил тот же шок, который приклеил меня к земле. У меня шок, вот в чем дело. Как еще можно объяснить тот факт, что я лежу здесь, определяя типы облаков, вместо того чтобы устроить грандиозную истерику?
В сознание начали прорываться другие вопросы. К примеру, что, черт возьми, только что произошло? Почему у меня ни капли не сбилось дыхание? Или — о боже — почему я практически не чувствую боли? Может, я повредила позвоночник? Что, если я больше не смогу ходить?
Волна облегчения захлестнула меня, когда выяснилось, что я в состоянии пошевелить пальцами рук и ног. Неплохо для начала. Осторожно поднявшись на ноги, я ошеломленно обнаружила, что, кроме моего достоинства, мало что пострадало. Мне невероятно повезло.
— Мила! — Хантер спускался по склону уверенным шагом, так что Кейли, семенящая следом за ним настолько быстро, насколько позволяли ее черные ботинки на платформах, отстала.
Вот тут-то во мне и вспыхнула злость.
— Кейли Дэниелс, ты о чем вообще думала? Когда твоя мама об этом узнает, тебя посадят под домашний арест на всю оставшуюся жизнь! Ты меня чуть не убила!
Я смахнула со свитера несколько налипших травинок. Пятна, заторможенно подумала я, от травы останутся пятна.
— О господи, Мила! Ты в порядке? Прости, прости меня! — всхлипывала Кейли, все еще в нескольких метрах от меня. — Ложись, не вставай! У тебя, может быть, перелом позвоночника или что-то в этом роде!
Хантер подбежал первым:
— Она права, тебе лучше присесть. Ты не поранилась?
— Ну… вроде нет, — ответила я. И это совершенно не укладывалось в голове, но не мне было жаловаться. — Только в левой руке какое-то странное ощущение. С внешней стороны, над локтем.
— Дай-ка я посмотрю. — Бережно придерживая мое запястье, Хантер оттянул клочок разодранной ткани, которая раньше была моим рукавом. Поскольку его лицо было прямо передо мной, я увидела, как выражение беспокойства превратилось в шок, увидела, как его глаза расширились.
— Что за… Мила?
Мне не понравилось, как это прозвучало.
— Что, все настолько плохо? Или ты из тех слабонервных парней, которые не переносят вида даже крошечной капельки крови? — Я извернулась, пытаясь разглядеть, что превратило Хантера в статую с вытаращенными глазами, как раз когда Кейли доковыляла до нас.
— Я так испугалась — я была уверена, что ты упала на этот кусок металлолома и убилась! — воскликнула она, указывая на искореженные останки автомобильной дверцы у вершины холма. — Слава…
Она вскрикнула в тот же момент, когда я резко втянула воздух.
— Мила? О боже, Мила! — заговорила она. — Что… что это такое? Это же не…
— …кровь, — выдохнула я одновременно с ней.
Мы все втроем уставились на мою руку. И смотрели. И смотрели. Словно ни один из нас не мог поверить своим глазам.
Кровь из моей руки не шла. В моей коже была огромная зияющая дыра, но крови не было. Крови не было. Крови не было, потому что вместо нее была тонкая красная пленка, которая порвалась, и поэтому из раны сочилась, стекая вниз к локтю, отвратительная молочно-белая жидкость.
И это еще было не самое худшее. Внутри раны, внутри меня, была прозрачная трубка с зигзагообразной трещиной, похожей на крошечные сжатые челюсти. А внутри нее? Нечто похожее на провода. Тонкие серебристые проводки, скрученные в двойные спирали вроде тех, что мы изучали на биологии.
Нет. Нет, нет, нет. У меня галлюцинации. В конце концов, я ведь ударилась головой — и теперь у меня галлюцинации. Это было единственным разумным объяснением.
Я отдернула руку и перевела взгляд с испуганного лица Кейли на потрясенное лицо Хантера. Правда, если у меня были галлюцинации, то и у них тоже.
Мои волосы хлестнули по воздуху, когда я покачала головой. Я ничего не понимала.
— Я… Я не… Это… Кейли? — Я протянула к ней руку — другую, нормальную. Но она только отшатнулась.
— Тише, Мила, все хорошо. Давай отведем тебя обратно в машину, — сказал Хантер, осторожно обхватывая меня за талию. — Ты сможешь идти, если облокотишься на меня?
— В больницу, — выпалила Кейли, — ее нужно отвезти в больницу.
Я замотала головой:
— Нет, не надо в больницу! Как я пойду в больницу, когда…
Мы все снова посмотрели на мою руку, и каждый смог закончить предложение про себя. Как я могла идти в больницу, когда я такая… ненормальная? Где мне начнут задавать вопросы, на которые я не смогу ответить.
— Никаких больниц, — непреклонно повторила я. — Нет, нет и еще раз нет!
— Хорошо, успокойся. Кейли? Кейли! Ты не могла бы нам тут немного помочь? Иди последи секунду, чтобы она не упала.
В первую секунду я подумала, что Кейли сейчас откажется. Она выглядела готовой дать деру.
— Ладно. — Кейли встала сбоку и обвела руку вокруг моей талии, фактически не прикасаясь ко мне; в ее движениях сквозило отвращение.
Убедившись, что Кейли меня поддерживает, Хантер стянул с себя черную толстовку, под которой оказалась тонкая серая рубашка. Он осторожно обернул мою рану толстовкой. В отличие от Кейли, его движения были уверенными и спокойными. Он даже не поморщился.
— Ну вот, пока что этого хватит. — Он мягко забрал меня у Кейли, крепко обхватил рукой за талию и повел вверх по склону.
Дорога домой прошла в таком же молчании, как и дорога из школы. Все время, пока мы ехали, Хантер бережно держал мою руку в своих ладонях и смотрел на меня с непроницаемым выражением лица. Вероятно, стараясь скрыть свой ужас от того, что я оказалась каким-то непонятным уродом, ужас, который вторил моему собственному.
Кейли за весь путь не произнесла ни слова. По сути, она на нас даже ни разу не взглянула.
А я только и думала: нет крови.
К тому моменту, когда мы свернули на нашу подъездную дорожку, мне отчаянно хотелось сбежать от ребят, несмотря на то что к моему сердцу на паучьих лапках подбирался страх. Потому что если у кого-то и были ответы, то у мамы. И в то время, как один голос во мне требовал этих ответов, другой голос, тихий, глубоко внутри, шептал, что, возможно, мне лучше этого не знать.
