Я не хотела быть волшебницей.
Не хотела быть богиней.
Я хотела просто быть… собой.
Остаток дня мы с Анамикой занимались обустройством лагеря. Было приятно заниматься полезным делом, тем более таким, которое позволяло не слишком задумываться о будущем.
Некоторое время мы работали молча, но потом я не выдержала и сказала Анамике:
– Прости меня.
– За что?
– За то, что я обвиняла тебя в смерти Рена.
Она помолчала, сворачивая одеяло, прежде чем аккуратно положить его на вершину груды.
– Ты была права. Если бы Рена не убил Локеш, я бы сама попыталась это сделать.
– Это не твоя вина. Ты находилась под властью Локеша.
– Я должна была найти силы противостоять ему.
– Этого никто не мог.
– Ты же смогла.
– У Локеша не было моей крови, – вздохнула я.
– Он… он тебя хотел. Я чувствовала это, когда находилась под его властью.
– Да, он был одержим мечтой о сильном сыне и думал, что я смогу подарить ему наследника.
Анамика кивнула.
– Ты очень красивая. Я понимаю, почему он так жаждал сделать тебя своей.
– Я? – Тут я даже поперхнулась от смеха. – Ты что, серьезно?
– Я не шучу, Келси. Тебя все хотят. Твои тигры абсолютно преданы тебе. Они пожирают тебя глазами. Ты для них – как солнце. Ты сильная и мужественная, но твоя кожа нежнее, чем лепестки цветка, а волосы пахнут благовониями. Ты такая маленькая, что мужчины рядом с тобой сами собой расправляют плечи, готовясь схватить тебя на руки и унести прочь от любой беды.
А я совсем не похожа на тебя. Я рослая и сильная. Мои волосы вечно спутаны, моя кожа не сияет белизной козьего молока. Я сражаюсь с мужчинами и нередко побеждаю их, поэтому рядом со мной они чувствуют себя слабыми. Они не испытывают желания сблизиться со мной, а те, которые пытались, очень быстро струсили, потому что я вечно с ними спорила. У меня чересчур горячий нрав.
– О, у меня тоже характер тот еще! Слышала бы ты, как я ругалась с Реном!
– Да, но ведь это не помеха великой любви.
– Нет, – признала я.
– Когда я была в бою вместе с Кишаном, наши мысли и чувства открылись друг другу, и я узнала, о чем он думает. Он страшно переживает из-за того, что ты все еще влюблена в его брата. Ведь раньше ты любила Дирена, да?
– Да.
– А теперь обручилась с Кишаном.
– Да.
Несколько мгновений Анамика молча рассматривала меня. Потом она тихо повернулась к выходу из палатки, но на пороге задержалась и сказала:
– Я завидую той любви, которую дарят тебе оба брата. Береги их обоих, малень… Келси.
Когда Анамика ушла, я еще долго стояла посреди палатки, размышляя над ее словами.
Закат в этот вечер был особенно красивый. Легкие пушистые облака, стоявшие над горизонтом, переливались всеми оттенками розового, золотого и оранжевого. Синие и лиловые горы бросали длинные тени на долину, снежные шапки на их вершинах ослепительно сияли в лучах гаснущего солнца. В воздухе стоял густой запах сосен, дубов и дыма лагерных костров.
Я, как всегда, сидела между Реном и Кишаном возле костра, ужиная вместе с солдатами Анамики и Сунила. На душе у меня было спокойно и хорошо – ровно до того момента, как воздух замерцал и откуда ни возьмись у костра появился Пхет.
Не говоря ни слова, он кивнул нам и направился в сторону узкой горной долины. Мы встали и покорно поплелись за ним. Когда Пхет повернулся к нам, в животе у меня похолодело от недоброго предчувствия.
– Огненная вервь при вас? – без предисловий спросил отшельник.
Анамика кивнула, вытащила Вервь из сумки и отдала ему.
Пхет неторопливо обмотал бич вокруг руки и сказал:
– Я горжусь всеми вами. Вы совершили великий подвиг и защитили мир от лютого демона. Итак, сцена готова, теперь вам пришло время занять свои места и сыграть свои роли.
Последние лучи солнца вспыхнули на лысой макушке Пхета. Не знаю, возможно, у меня просто разыгралось воображение, но мне показалось, будто вся тощая фигура отшельника оказалась заключена в золотой ореол света. Какая-то птица громко застучала клювом по дереву.
«Ну вот и все. Сейчас Пхет разрушит проклятие, и Рен с Кишаном целиком и полностью станут людьми. Мы так долго шли к этому. Мы столько перенесли и преодолели. Вознаградит ли мироздание моих принцев по заслугам, или же они оба сейчас состарятся и умрут у меня на глазах?»
Я не знала, что должно случиться, поэтому крепко схватила братьев за руки и всей душой взмолилась невидимым пока звездам, чтобы Рен и Кишан остались живы. Крепко зажмурившись, я вдыхала густые запахи леса и нервно сглатывала. Когда я снова открыла глаза, то первым делом увидела сияющее лицо Пхета и решила, что это хороший знак.
– Келси, – сказал отшельник. – Тебе пора возвращаться домой.
Я еще крепче стиснула руки принцев. Потом, запинаясь, спросила:
– Но… а как же Анамика?
– Судьба отвела ей иную роль.
Я посмотрела на ту, которой суждено было стать богиней. Анамика смущенно потупилась.
– Отдайте Анамике все дары Дурги и все оружие, потому что они понадобятся богине, – строго сказал Пхет.
Мы с братьями послушно отдали все свои сокровища длинноногой воительнице.
Она словно оцепенела. Сунил что-то тихо сказал сестре, но Анамика так и не подняла на нас глаза. Ее лицо замкнулось и окаменело, словно она твердо решила не прощаться с нами.
Внутри у меня что-то дрогнуло, я шагнула к Анамике и обняла ее. Крепко прижав ее к себе, я сказала:
– Ты самая храбрая женщина из всех, кого я знаю! Ты будешь замечательной Дургой.
Она помедлила всего долю секунды, потом тоже обняла меня. Ее застывшее лицо смягчилось, напряжение ушло из него, осталась только печаль.
– Спасибо, что вернула мне моего брата. Это намного больше того, что я заслуживаю.
Я сняла с руки Фаниндру и на секунду прижалась носом к золотому носу змеи.
– Вот уж не думала, что когда-нибудь у меня будет своя домашняя кобра! Спасибо, что столько раз спасала меня!
Золотое тельце змеи ожило и удлинилось, Фаниндра крепко обвилась вокруг моей руки. Ее розовый раздвоенный язычок пощекотал мой нос, изумрудные глазки просияли от удовольствия. Я передала драгоценную змею Дурге, которая бережно обмотала ее вокруг своего предплечья.
– Береги ее, – прошептала я.
– Мы с ней будем вместе заботиться друг о друге, – ответила богиня. – До свидания, Келси.
Сунил с улыбкой пожал мне руку.
