Увидев знакомую рощицу под скалистым склоном, я повела Анамику к моей секретной палатке и откинула полог.
– Э-эээ, эта палатка стоит вдали от лагеря, наверное, вы про нее просто забыли, – промямлила я, надеясь, что она примет мое неуклюжее объяснение.
Анамика вошла внутрь и замерла на пороге, словно очутилась в храме. Она медленно, почти любовно провела рукой по грудам вещей.
– Это дар богов! – воскликнула она.
– Вроде того, – улыбнулась я. Несколько минут я молча стояла в сторонке, дожидаясь, пока Анамика осмотрит все сокровища, потом откашлялась и сказала: – Это еще не все. Идем, я тебе покажу.
Когда я привела ее к своей чудесной минеральной ванне, глаза Анамики засверкали от восторга. Она сунула руку в теплую пузырящуюся воду, и на ее лице появилось мечтательное выражение.
– Я уже несколько недель не принимала ванну, – с тихим вздохом призналась она. – Мои воины смогут тут отдохнуть и набраться сил.
– Вот и я так подумала, – кивнула я. – Ну, с чего начнем?
Лицо Анамики вновь посерьезнело.
– Сейчас я прикажу перенести все вещи в лагерь и сообщу нашим лекарям об источнике. – Она посмотрела на меня. – Спасибо, Келси.
– На здоровье!
Анамика улыбнулась мне, и в ее лице проступили черты богини, защищавшей меня последние годы.
Остаток дня мы с Анамикой обходили палатки с ранеными. Время обеда давным-давно миновало, когда она с улыбкой тронула меня за плечо и предложила половинку своей лепешки. Мой пустой живот уже давно протестующе рычал от голода, но рядом с Анамикой я чувствовала себя на своем месте. В лагере было так много раненых и голодных! Поздно вечером Анамика ненадолго отлучилась, чтобы встретить охотников, а я продолжила обход одна.
Я шла от палатки к палатке, поила солдат водой из бочек или подносила им бурдюки, в которые щедро плеснула эликсира. Кроме того, я проверяла, чтобы каждый был тепло одет и обеспечен постелью. Никто из воинов не говорил по-английски, но они часто заговаривали со мной на своем языке.
–
Сваргадуута, – сказал один воин, когда я бережно подложила ему под голову мягкую подушку.
Я укрыла его до подбородка одеялом, протерла лицо влажным полотенцем.
– Прости, я не знаю, что это значит, – прошептала я, – но даю слово, что очень скоро тебе станет легче.
–
Сваргадуутаозначает «ангел», – раздался бархатистый голос у меня за спиной.
Вспыхнув до корней волос, я обернулась и увидела Рена, который стоял у входа в шатер и смотрел на меня. Его глаза были полны нежности, но, как только из глубины палатки раздался стон другого раненого, Рен тут же отвернулся и отошел к нему. Склонившись над солдатом, он тихо заговорил.
Некоторое время мы молча работали вместе, потом я спросила:
– Вы принесли мясо?
– Еды в лагере столько, что всем хватит и еще останется. Я смотрю, ты тоже времени зря не теряла?
Я кивнула и взяла за руку раненого.
– Вот, попей. Тебе сразу станет лучше.
Измученный солдат с усилием сделал несколько глотков, но большая часть воды выплеснулась ему на грудь. Я, как смогла, напоила его и устало выпрямилась.
– Где Кишан?
– Анамика отправила его за новой порцией одеял и одежды. Сегодня тут будет настоящий праздник – крепкий бульон для раненых и жареная оленина для всех остальных.
Рен взял меня за локоть, вывел из шатра и шепнул на ухо:
– Между прочим, Анамика была права насчет дичи. Здесь вообще нет никаких животных. За все мясо, которое мы принесли, нужно поблагодарить Золотой плод.
– Но раненым нужно не только мясо! Чтобы они быстрее пошли на поправку, им нужны овощи и фрукты.
– Вряд ли мы сможем снабжать лагерь зеленью, не вызвав подозрений.
Я прикусила губу.
– Значит, нужно что-нибудь придумать!
Рен кивнул.
– Кстати, я выяснил, в какое время мы попали. Это где-то между 330 и 320-ми годами до нашей эры, ближе к 320-м.
– Как ты это понял?
– Анамика сказала, что служит Чандрагупте Маурья. Я изучал его правление. Чандрагупта Маурья стоял во главе империи, граничившей с землями моего отца и деда. Анамика упоминала, что он молод, значит, его правление только-только началось.
– Это хорошо или плохо?
– Он далеко отсюда, – пожал плечами Рен. – Здесь и сейчас армией командует Анамика. Ее слово – закон.
– Значит, это хорошо.
Рен кивнул и улыбнулся.
– Ну что, пойдем на праздник?
– С радостью!
Рен подвел меня к жеребцу, ждущему за шатром. Его белозубая улыбка вспыхнула в темноте.
– Я не умею ездить верхом! – испугалась я.
– Ты прекрасно ехала на спине цилиня, – ответил Рен, подсаживая меня на спину жеребцу.
– Потому что цилинь был разумный! – возразила я, неуклюже устраиваясь в седле.
Рен сел за моей спиной, обнял меня за талию и пустил коня шагом.
– Чтобы хорошо ездить верхом, – шепотом заговорил Рен мне на ухо, – нужно чувствовать коня, ощущать его силу, игру его мышц. Прислушайся к нему, оцени его поступь, его шаг, рысь и галоп. Закрой глаза. Чувствуешь, как поднимается и опадает его тело? Добрый конь отнесет тебя туда, куда ты захочешь. Только научись доверять ему, двигайся вместе с ним, не перечь ритму его тела.
Во рту у меня сразу пересохло, я шумно сглотнула, с трудом вспомнив, что речь идет всего лишь о лошади. Пока Рен говорил, я тихо млела на его груди, мечтая схватить поводья и ускакать в горы вдвоем, чтобы нас никто не нашел.
Придя в себя, я громко откашлялась, отстранилась от Рена и, чтобы отвлечься от своих фантазий, стала рассказывать ему про больных и раненых солдат, за которыми я ухаживала целый день. Вскоре я увлеклась и заговорила с настоящим волнением. Я гордилась своей работой и впервые за долгое время была довольна собой.
Несмотря на усталость, меня согревала мысль о том, что сегодня дары Дурги были впервые использованы по назначению – для облегчения людских страданий. Наверное, мистер Кадам гордился бы нами, и еще мне почему-то казалось, что он бы с огромным удовольствием побеседовал с Анамикой о военном деле.
На душе у меня сделалось легко и весело, тайная радость согрела меня изнури и осталась со мной, когда мы слезли с лошади и подошли к огромному костру, полыхавшему посреди лагеря. Судя по всему, мои сегодняшние старания а-ля Флоренс Найтингейл не прошли даром: те же самые люди, которые еще утром смотрели на меня с подозрением и неприязнью, теперь с радостью приняли меня в свой круг. Они даже подвинулись, уступив мне лучшее место на бревне возле костра.
