* * *
Утром он лежал в ванне и повторял:
— Садитесь и спокойно изучите меню вместе с метрдотелем. Тогда вы сможете в деталях обсудить вина, цены, закуски и т. д. В некоторых ресторанах можно сидеть в отдельном помещении, выбирая блюда…
Маркус сглотнул. Неужели им придется сидеть в отдельном помещении в «Звезде»? Он надеялся, что не придется. Почему-то мысль об отдельном помещении пугала еще больше, чем мысль о забитом сотней посетителей ресторане. Это само по себе было мерзко, но сидеть в отдельной комнате с Сигмундом, Муной и Эллен Кристиной было еще хуже. Ему казалось, он потеет, хотя члены его были погружены в воду, как сказал бы Сигмунд.
— Как следует есть салат?
— Маркус, ты не утонул?
— Нет, папа. Я лежу и расслабляюсь.
Он пролежал полчаса в ванне, и вода начала остывать. Он не замечал этого, потому что сам был разгорячен. Он без проблем мог бы пролежать в ней целый день. Однако сам он был не без проблем.
— Салат едят либо одной вилкой, либо ножом и вилкой, но, даже если очень захочется быть педантичным, все-таки не стоит резать салат ножом.
Он и не собирался быть педантичным, но у него было острое предчувствие, что Сигмунд будет.
— Маркус! Хватит, выходи!
Он вздохнул и поднял тело из воды. Потом он надел спортивный костюм, который лежал на полу ванной. Он договорился с Сигмундом выйти на утреннюю пробежку. Маркус редко бегал, но Сигмунд сказал, что это его расслабит. Его одолевали сомнения, но главным все равно был Сигмунд.
Когда он пришел на кухню, Монс с удивлением посмотрел на него.
— А куда делись… твои дивные кудри?
— Остались в ванне.
— Как это?
— Я помыл голову.
Монс, казалось, снова почувствовал себя виноватым.
— Но, Маркус… Совсем не обязательно было. Я уже начал к ним привыкать.
— Я не специально, — ответил Маркус, надевая кроссовки.
— Ты куда?
— Побегаю.
— Таких бы мальчиков побольше в доброй старой Норвегии, — весело пропел Монс.
Маркус его прервал:
— В следующий раз, когда будешь покупать мне спортивный костюм, купи другого цвета.
— Какого?
— Защитного, — сказал Маркус и вышел из дому, опустив голову. Отец не должен думать, что все в порядке только потому, что вчера они вместе съели растаявшее клубничное мороженое.
* * *
Маркус и Сигмунд медленно бежали по тропинке в сторону карьера. Они добежали до штаба и заползли под брезент.
— Зачем ты избавился от кудрей?
Маркус ждал этого вопроса. Пока они бежали, Сигмунд был мрачным и неприветливым. Иногда он косился на Маркуса, будто ему что-то в нем не нравилось.
— Они смылись.
— Смылись?
— Да. Случайно.
— Кудри не смываются случайно.
— Я думал, что они накрепко приделались.
— Мы не можем завить новые. Сестра уехала на дачу. И взяла с собой щипцы.
— Обидно.
Маркус старался показаться грустным. Сигмунд взглянул на него рассеянно:
— Вместо этого мы сделаем пробор посередине.
— Нет! Только не посередине! Я отказываюсь! Я буду похож на гангстера!
— Нет, не будешь. Будешь прекрасно выглядеть. Конечно, не так замечательно, как с кудрями, но зато очень представительно.
После пары бесполезных протестов Маркус сдался. За пробор посередине проголосовал один голос против одного. Вкратце спланировав вечерний визит в ресторан, после многочисленных уверений Маркуса, что он спокоен, они закончили встречу, в два голоса сказав:
— Помоги Диане!
Когда они вышли из клуба, то увидели в карьере человека. В руке у него был автомат, и он смотрел на какие-то жестяные коробки, сложенные в штабеля.
— Эй! — крикнул Сигмунд. — Не стреляй! Маркус схватил его за руку:
— Молчи. Вдруг он в меня попадет.
* * *
— Очень красиво, Маркус, — немного нервно сказал Монс. — Тебе идет пробор посередине.
Когда Маркус рассказал, что он идет обедать вместе с Сигмундом и двумя девочками, отец очень удивился, но все же испытал облегчение. Это объясняло поведение сына в последние дни. Мальчик переживал первую влюбленность и теперь хотел произвести впечатление на юную даму. В тринадцать лет, конечно, рановато. Сам он впервые влюбился, когда ему было четырнадцать. Тогда он пригласил соседскую девочку в кино, но не посмел прийти. Ему казалось, что Маркус так же застенчив, но, значит, он ошибался. Его сын, похоже, собирается вырасти настоящим светским львом. Приятно, но и немного грустно. Монсу в самом деле казалось, что смокинг и пробор были уже чересчур, но, с другой стороны, он не очень следил за модой. В его молодости было модно носить брюки-клеш и прическу, как у «Битлз». А теперь, значит, смокинг и пробор. Все меняется. Он дал Маркусу сто крон, которых, он считал, хватит на гамбургеры и кока-колу в фаст-фуде. То, что обедать дети идут в ресторан «Звезда», ему и в голову не приходило, а Маркусу не пришло в голову ему об этом сказать. У него же должны быть свои секреты, особенно от близких.
— Завтра я его расчешу, папа.
— Как хочешь, мой мальчик. Лишь бы тебе было хорошо.
Маркус рассеянно кивнул:
— Пока, папа.
— Пока… Кстати, подожди!
Монс побежал в гостиную и принес красный платок, в который Маркус сморкался накануне.
— Ты забыл.
Платок был выстиран и поглажен. Монс попытался сложить его красиво, но не получилось.
— Папа, я сам.
Легким движением руки Маркус элегантно сложил платок и положил его в нагрудный карман. Монс посмотрел на него с восхищением.
— Если тебе надо будет высморкаться, то…
—…сделай это максимально беззвучно, отвернувшись от других. Я знаю, папа.
— А я — нет, — пробормотал Монс, пока дверь закрывалась за Маркусом, который направлялся на свою великую генеральную репетицию ресторанного этикета.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
Эллен Кристина и Муна уже ждали, когда такси с Маркусом и Сигмундом остановилось у ресторана «Звезда». В этом была первая ошибка. Никогда нельзя заставлять дам ждать.
— Здесь что, свадьба? — спросил водитель такси, когда Сигмунд протянул ему купюру в пятьдесят крон.
— Нет, просто маленькая частная вечеринка.
Шофер покосился на Маркуса и хмыкнул:
— Норвежская мафия, что ли? Ха-ха.
