— Стой! — Это был Сигмунд.
Маркус начал карабкаться на валун.
«Догони, — подумал он, — пожалуйста, догони!»
Вот он забрался на валун. Он стоял спиной к долине, и взор его был устремлен ввысь.
«Давай! Пожалуйста, пока я не обернулся!»
— Что это ты делаешь, Макакус?
Сигмунд залез на валун и уставился на Маркуса большими испуганными глазами. Маркус никогда его таким не видел. Такими могут быть только друзья.
— Пожалуйста, — протянул он, — пожалуйста, не называй меня Макакусом.
Сигмунд обнял его за плечи:
— Больше не буду, Маркус.
Маркус улыбнулся:
— Я поднялся сюда один. Видел?
Сигмунд кивнул. Казалось, он вот-вот разрыдается.
— Да.
— Я хотел посмотреть на вид, понимаешь. Поэтому я и забрался.
— Только не смотри, — сказал Сигмунд, — это совсем необязательно.
— Не обязательно все понимать, — прошептал Маркус.
— Что это вы там делаете, мальчики? — Это был учитель Скуг. Он покраснел, задыхался и был совсем недобрым.
— С горами нельзя шутить. Вы же понимаете, что мы должны быть вместе.
— А мы вместе, господин учитель, — сказал Сигмунд и слегка толкнул Маркуса в плечо прежде чем убрать руку.
— Я просто хотел посмотреть на вид,— сказал Маркус.
— Понимаю, — ответил учитель Скуг, — но тебе следует сдерживать свой авантюризм.
Маркус кивнул, и учитель Скуг, который не хотел, чтобы его считали строгим, подмигнул ему.
— Должен признаться, отсюда в самом деле открывается прекрасный вид. Посмотри, какая красивая сон-трава
[2]
.
— Pulsatilla vernalis, — сказал Сигмунд.
— Конечно, — сказал учитель Скуг. У него тоже была репутация, которой он дорожил, и он не хотел, чтобы ученики поняли, что он не знает латинского названия. — Какая красивая пульсатилла, Маркус!
Маркус обернулся и посмотрел вниз на склон горы.
— Да, — пробормотал он, оседая на валун. Там он и улегся, рассматривая кружащееся над головой небо. — Пульсатилла очень красивая.
* * *
У стены домика сидели мужчина и женщина лет двадцати. Лица их были загорелыми, а улыбки — белозубыми. Казалось, что они вышли прямо из рекламы про альпинистов. Мужчина курил трубку и изучал карту. Женщина просто загорала, Маркус подумал, что это хозяева домика, но пара заговорила по-датски. Оказалось, что это туристы и они идут на ледник.
— Ой, господин учитель, а мы не можем пойти на ледник? — спросила Муна.
— Нет, — сказал учитель Скуг. — Думаю, на сегодня приключений достаточно. Сначала немного поедим, а потом мы с Карианной подготовим для вас викторину.
— Викторина — это же детский сад, — пробормотал Райдар, — идти по леднику куда круче.
— И намного опаснее, — сказала Карианна Петерсен.
— Мой дядя тысячи раз ходил по леднику, — сказал Пер Эспен. — Он говорит, что это очень круто.
— Ты же сам не ходил, Пер Эспен, — сказала Карианна Петерсен. — Ты же не ходил по леднику.
— Нет, — сказал Пер Эспен, — но мне ужасно хочется.
Маркус не знал, то ли от горного воздуха, то ли от облегчения, что он добрался доверху и никто (кроме Сигмунда) не обнаружил, что он боится высоты, то ли просто из-за какого-то глупого упрямства, но он произнес полнейшую ерунду. Он не хотел этого говорить. Оно само выплеснулось у него изо рта, как ярость, которую уже не остановить.
— Я ходил по леднику, — сказал он так громко, что все, даже датчане, его услышали.
— Правда, Маркус? — спросил учитель Скуг немного удивленно. — Тогда ты знаешь, что это не шутки.
Маркус и хотел было помолчать, но ярость продолжала бушевать.
— Да, надо привыкнуть к горам. Иначе будет плохо.
— Врешь, — сказал Пер Эспен.
— Если ты ходил по леднику, то я — Арнольд Шварценеггер, — усмехнулся Вигго.
— Мы с папой каждое лето ходим на ледник, — сказал Маркус и постарался проглотить язык.
— Отлично, Маркус, — обрадовалась Карианна Петерсен. — Тогда, может быть, ты прочитаешь нам небольшой доклад.
— Доклад?
— Да, о путешествии по леднику.
— Когда?
— Вечером, — отозвалась Эллен Кристина, — перед общей песней.
— Отличная мысль, — сказал учитель Скуг.
Маркус хотел возразить, что ему нужно время на подготовку, но презрительные взгляды недоверчивых одноклассников заставили ярость бушевать дальше.
— Легко, — ответил он, — могу рассказать что-нибудь о своих впечатлениях.
— Договорились, — сказал учитель Скуг, кивнул датчанам и зашел в домик.
Домик был меньше вчерашнего мотеля, оставшегося далеко внизу. Здесь не было толстой доброй женщины, подававшей форель и компот из чернослива. Стоял только кухонный шкаф, набитый консервами, лимонадом и шоколадом, за которые можно было заплатить, оставив деньги в ящике на стене. Была еще старомодная плита, дрова, сложенные в коробку, а за домиком бежал ручеек, из которого можно было черпать свежую ледяную горную воду в ведерко, стоявшее у стены домика. Тропинка вела мимо дома, по бурой земле и по белым пятнам снега наверх на ледник, напоминавший сине-зеленое снежное небо.
В викторину играли командами по четыре человека. Команда Маркуса была привилегированной благодаря Сигмунду, который знал и норвежские, и латинские названия цветов, кустов и лишайников: можжевельник, ягель, кукушкины слезки, болотный слепень, зверобой.
Мысль о том, что еще до сумерек он должен прочесть серьезный доклад о путешествии по леднику, не давала Маркусу возможности вкусить радость победы. До начала доклада оставалось несколько часов, а время летело удивительно быстро и в то же время медленно. Каждая секунда была словно вечность, но каждый час — словно секунда.
* * *
Учитель Скуг отодвинул кофейную чашку.
— Ну, ребята, — сказал он, — теперь пора Маркусу начинать.
В доме настала полная ожидания тишина.
— Пожалуйста, — сказал учитель Скуг.
Маркус встал. Его слегка покачивало, и он чувствовал, как язык наливается тяжестью.
— Путешествие по леднику, — начал он, — это как бы… путешествие по леднику.
Он остановился и с сомнением оглядел одноклассников. Кто-то достал карандаш и бумагу, чтобы записывать, другие же сидели в полной уверенности, что он влипнет по самые уши, да так, что можно будет установить мировой рекорд. Ни учитель Скуг, ни Карианна Петерсен не понимали, что происходит. Они ведь верили, что он маленький, но лихой безумец, привыкший к горам. Во всяком случае, им хотелось верить, потому что они уже давно пытались разгадать, чем же живет этот застенчивый мальчик, который на уроках почти ничего не говорит. То, что он вдруг оказался опытным альпинистом, только подтвердило их теорию о том, что во всех есть скрытые таланты.
