– Насколько мне известно, сэр, вы занимаетесь шляпным делом, – сказал Холмс.
– Все в прошлом. Теперь делом от моего имени управляют другие.
– Меня всегда очаровывал процесс изготовления фетра. Из чисто научного любопытства. Видите ли, мое увлечение – химия.
– Ясно. – Наш хозяин с рассеянным видом похлопал по влажной рубашке на груди.
– Насколько я понимаю, главная проблема – смягчить жесткий волосяной покров животного, чтобы сделать материал достаточно податливым для изготовления фетра.
Я снова посмотрел на Холмса, не понимая, зачем он затеял подобный разговор.
– Помнится, – продолжил Холмс, – я читал где-то, что турки в старину решали эту проблему с помощью верблюжьей мочи.
– Ну, мы прошли большой путь от этих примитивных методов, – ответил сэр Персиваль.
В гостиную вошла мисс Селкирк. Она посмотрела в нашу сторону, едва заметно улыбнулась и села. Она явно сильно беспокоилась за своего жениха и с трудом сдерживалась, чтобы не поддаваться панике.
– Не сомневаюсь, что ваш процесс гораздо более современный, – сказал Холмс. – Было бы любопытно узнать подробности.
– Хотелось бы мне удовлетворить ваше любопытство, мистер Холмс, но это остается коммерческой тайной.
– Понятно. – Холмс пожал плечами. – Я спросил из чистого любопытства, так что ничего страшного.
В этот момент из коридора донесся какой-то шум. Несколько секунд спустя в дверях появился молодой человек в полном охотничьем облачении. Это определенно был сын сэра Персиваля, и с его решительным лицом, военной осанкой и крупнокалиберным ружьем на плече он являл собой внушительную фигуру. Мисс Селкирк тут же поднялась и с криком облегчения бросилась к нему.
– Ах, Эдвин, – сказала она. – Умоляю тебя, Эдвин, пусть этот раз будет последним.
– Вики, – произнес молодой человек нежным, но твердым голосом, – этот зверь должен быть уничтожен. Мы не можем допустить, чтобы произошло еще одно несчастье.
Сэр Персиваль тоже поднялся и представил Холмса и меня. Но мой друг нетерпеливо прервал эти любезности, чтобы задать новоприбывшему вопросы.
– Насколько я понимаю, – сказал он, – ваша сегодняшняя вылазка не увенчалась успехом.
– Вы правы, – ответил Эдвин Асперн с печальной улыбкой.
– А где, позвольте узнать, вы вели ваши поиски?
– В западной части леса, за болотом.
– И ничего не нашли? Следы? Помет? Может быть, лежку?
Молодой Асперн отрицательно покачал головой:
– Абсолютно.
– Очень изобретательный, умный волк, – заметил сэр Персиваль. – Даже собакам не удается взять его след.
– Таинственное дело, – пробормотал Холмс. – Весьма таинственное.
Холмс отказался от приглашения поужинать, и после короткой прогулки по прилегающим землям мы отправились назад в Хексем, где сняли комнаты в гостинице «Плуг». На следующее утро, после завтрака, мы отправились представиться в местную полицию, которая, как выяснилось, состояла из одного человека – некоего констебля Фрейзера. Констебль сидел за столом и что-то с деловым видом записывал в блокнот. По моим предыдущим делам с Холмсом я составил не очень высокое мнение о провинциальной полиции. И на первый взгляд констебль Фрейзер – в темно-зеленом плаще и кожаных крагах – вроде бы подтверждал мои подозрения. Но он, оказывается, слышал про Холмса, а когда он стал отвечать на вопросы моего друга, я понял, что перед нами по меньшей мере преданный своему делу и компетентный полицейский, наделенный похвальным упорством в достижении цели, хотя, возможно, и не самый блестящий интеллектуал.
Он рассказал, что первой жертвой волка была странная, довольно темная личность преклонных лет. Этот человек всегда был одет в лохмотья и растрепан. Он появился в Хексеме за несколько недель до своей смерти, слонялся по городку, пугал детей и женщин своими неразборчивыми завываниями. Он не остановился в гостинице – судя по всему, у него не было средств, и по прошествии двух-трех дней встревоженные жители вызвали констебля, чтобы тот поинтересовался родом деятельности этого безымянного бродяги. Поиски привели констебля в заброшенный домик лесорубов на границе Килдерского леса. Человек отказался отвечать на вопросы констебля и вообще ничего не сказал о себе.
– Неразборчивые завывания? – повторил Холмс. – Не могли бы вы уточнить?
– Сам с собой он разговаривал довольно много, неистово жестикулировал, нес всякую чушь. Что-то о том, как несправедливо с ним обошлись. Ну и всякую другую ерунду.
– Чушь, вы говорите? Например?
– Да какие-то обрывки фраз. Как его предали. Преследовали. Как он мерз. Как он отправится в полицию и добьется справедливости.
– Что-нибудь еще?
– Нет, – ответил констебль. – Хотя да, еще одна странная вещь. Он часто упоминал каротин.
– Каротин?
Констебль Фрейзер кивнул.
– Может быть, ему не хватало витаминов. Про другие лекарства он не говорил?
– Нет. Только про каротин.
– И вы говорите, что он упоминал каротин много раз?
– Это слово вырывалось у него снова и снова. Но как я уже сказал, мистер Холмс, это был какой-то винегрет. Набор слов без всякого смысла.
Вопросы такого рода показались мне бессмысленной тратой времени. Пытаться отыскать какое-то зерно в болтовне сумасшедшего – что может быть глупее! И потом, я не видел никакой связи между его болтовней и трагической гибелью в волчьих зубах. Похоже, констебль Фрейзер чувствовал то же самое, потому что теперь он поглядывал на Холмса с некоторым сомнением.
– Расскажите мне еще о его внешности, – попросил Холмс. – Все, что сможете вспомнить. Прошу вас, не упустите ни малейшей детали.
– Он был крайне неопрятен. Одет в тряпье, волосы непричесаны. Глаза красные. Зубы почернели.
– Почернели, вы говорите? – прервал его Холмс с неожиданным интересом. – Черные – в смысле гнилые?
– Нет, они скорее были темные, однородно темные, но при слабом свете казались черными. И он постоянно был пьян, хотя ума не приложу, где он брал деньги на выпивку.
– Почему вы решили, что он был пьян?
– Обычные симптомы алкоголизма: несвязная речь, дрожащие руки, шаткая походка.
– А бутылок в этой хижине лесорубов вы не видели?
– Нет.
– Когда вы с ним говорили, вы ощущали запах спиртного в его дыхании?
– Нет. Но за время службы я достаточно повидал алкоголиков, и симптомы мне хорошо известны, мистер Холмс. Тут не может быть никаких сомнений.
– Отлично. Продолжайте, пожалуйста.
Констебль с видимым облегчением вернулся к своему рассказу.
– Город, должен сказать, был сильно настроен против него. Настолько сильно, что я уже собирался прогнать его отсюда, но тут волк сделал за меня эту работу. На следующее утро после моего с ним разговора его нашли на опушке леса, тело его было ужасным образом изувечено и разодрано, на руках и ногах отметины зубов.
