– У Ришки вся голова в цертках
[108]
, а у моей Оллии их нет… – гордо прокомментировал Табаки. – Гони первую монету!
Терять деньги на пустом месте Квидд не собирался, поэтому выхватил из рук «ночной бабочки» гребень и качнулся к Фроловой.
Та чуть было не отскочила назад, но вспомнила ощущения, которые не единожды «дарил» ей ошейник, и осталась на месте.
– Не этим гребнем! – вовремя спохватился Табаки. А когда крепыш остановился, приказал Ольге наклониться и потрясти головой.
Девушка повиновалась.
– Теперь запусти пальцы в волосы и оттяни в сторону какую-нибудь прядь…
Сделала так, как он просил, постаравшись не выдавать своих настоящих эмоций.
– Достаточно. Теперь выпрямись и улыбнись. Желательно пошире…
…Табаки делал деньги со скоростью печатного станка: после того, как Квидд полюбовался ослепительно-белыми зубами землянки, маг поднял по серебряной монете на ухоженной коже лица, на чистых, необветренных губах, ухоженных бровях и целом носе. Закончив с головой, переключился на руки и продемонстрировал хозяину постоялого двора аккуратные ногти, здоровые, не изуродованные тяжелой работой, суставы пальцев и гладкие, без мозолей, потертостей и цыпок, ладони.
Крепыш проигрывал… с явным удовольствием. То есть без колебаний соглашался с все увеличивающейся суммой, которую после каждой победы озвучивал ап-Куеррес, периодически поправлял мотню и все явственнее и явственнее жаждал продолжения.
Чтобы округлить сумму выигрыша, маг жизни приказал девушкам приподнять подолы платьев и продемонстрировать ноги. Грязные, исцарапанные, покрытые расчесанными укусами насекомых и поросшие черным волосом голени Ришки не понравились даже Квидду. Вернее, их он просто не заметил, ибо сразу прикипел взглядом к загорелой, эпилированной и идеально чистой коже землянки.
– Как видишь, ни единого волоска! – подавшись вперед и по-хозяйски погладив Фролову по колену, хохотнул Табаки. Потом задрал подол еще чуть-чуть и… резко опустил его до щиколоток: – Все, тебе хватит!
– А…
– Десять золотых – и ты увидишь ВСЕ. И не только уви-…
– Сколько-сколько?! – одновременно переспросили Квидд и Ришка.
– Десять… – буркнул он. Потом потер скулу под пустой глазницей и недовольно добавил: – И только потому, что мне срочно нужны деньги.
– Ты, наверное, хотел сказать «серебряных»…
– Зо-ло-тых!
– Извини, уважаемый, но ни одна женщина на Иллемаре не стоит даже одного!
– Ни одна, кроме Оллии… – злобно покосившись на открытое окно, буркнул ап-Куеррес. – Эта девка совершенна: она невинна, полностью здорова, невероятно красива, а еще умеет петь и танцевать! В общем, тот, кто предложит ее истинному ценителю женской красоты, внакладе не останется…
…После ухода Квидда и его «личной собственности» Табаки принялся отрываться: заказал в комнату чуть ли не все меню постоялого двора и пару кувшинов самого хорошего вина, уселся за стол и начал набивать пузо. Правда, не сразу, а только после того, как закрыл дверь на засов и нацепил на шею Ольге ее рабочий амулет. Жрал, как за троих. Словно компенсируя организму все недоеденное за время вынужденных странствий в компании с землянами. А когда наелся – завалился на кровать и часа четыре тупо пялился в потолок.
Встрепенулся после полудня, когда Илль поднялся в зенит и в комнате стало невыносимо жарко и душно: вытер вспотевшее лицо рукавом, поправил сползшую повязку, встал, подошел к Фроловой и раздраженно рыкнул:
– Взгляд – в пол и голову ниже!
Девушка стиснула зубы и повиновалась. Видимо, не слишком быстро, так как маг сорвал с нее амулет, отступил на шаг и активировал ошейник. Причем не абы как, а расчетливо, поймав ее на выдохе.
Девушка терпела, сколько могла. Но когда легкие начали гореть от недостатка кислорода, а в глазах потемнело, вцепилась в ненавистный кожаный ремешок, открыла рот и попыталась втянуть в себя хоть глоток воздуха.
От прикосновения к тоненькой полоске сработал защитный контур. Тот самый, который активировался при попытке снять ошейник или удалиться от хозяина больше, чем на двадцать локтей. И Ольге стало значительно хуже: к жжению в груди и темноте в глазах добавились все усиливающиеся судороги в конечностях и жуткое сердцебиение.
– Что, не нравится? – насмешливо поинтересовался Табаки, а когда она кивнула, рявкнул на весь постоялый двор: – Опусти руки вдоль бедер и опустись на колени!
Услышав знакомую команду, Фролова заскрипела зубами от дикого, ни с чем не сравнимого бешенства, но руки от ошейника убрала и, уже практически ничего не соображая, рухнула на пол.
– Молодец! – довольно выдохнул маг. – Сегодня ты послушна, как никогда…
Вместе с последним словом в легкие девушки хлынул живительный воздух. Потом тело затрясло, и она, упав ничком, на некоторое время выпала из реальности, сосредоточившись только лишь на дыхании.
Встать на ноги получилось только лишь через вечность. А еще через вечность она собралась с силами и выдавила из себя одно-единственное слово:
– Зачем?!
– Ты слишком гордая! – тут же ответил маг. – А у нас, на Иллемаре, гордых женщин не бывает…
– Ясно… – закрыв глаза, чтобы не бесить и без того недовольного мага горящей в них ненавистью, еле слышно выдохнула она.
– Что-о-о?!
– Ясно, хозяин!!!
– Вот так заметно лучше! – хохотнул он, подошел к Ольге, приподнял ей подбородок и ухмыльнулся прямо в лицо: – Запомнишь – может быть, выживешь. Нет – сдохнешь, как…
Заканчивать аналогию маг не стал, так как услышал приближающийся топот нескольких пар ног, торопливо сорвал с нее амулет и, убрав его в висящий на поясе кошель, отодвинул в сторону засов на двери.
«Ап-Риддерк, наверное…» – заставив себя сгорбить спину, угрюмо подумала девушка, сместилась поближе к окну и постаралась стать как можно незаметнее.
Ее догадка подтвердилась буквально через несколько секунд, когда дверь распахнулась без всякого стука, и в комнату ввалилось четверо мощных и невероятно уверенных в себе мужчин, увешанных амулетами чуть ли не с ног до головы.
Определить, кто из них является магом, девушка не смогла, так как все четверо были одеты в одинаковые кольчуги с рукавами в три четверти, черные кожаные штаны и высокие сапоги, а на поясе носили одинаковые мечи. Небритые лица, короткие прически и одинаково мрачные выражения ситуацию тоже не прояснили.
«Видимо, ехать сам не захотел и прислал кого-то из свиты…» – отрешенно отметила она.
Пока девушка оглядывала воинов сквозь полуприкрытые ресницы, они пялились на нее. Только вот смотрели не на лицо или тело, а в точку между бровями. В ту самую, где должна была находиться поставленная ап-Куерресом метка. А когда насмотрелись, одновременно перевели взгляды на ошейник, похоже скривили губы и, наконец, заметили того, кто его надевал.
