И эта богатейшая страна живёт на какие-то суррогатные подачки от владельцев рваного доллара. Более того, Россия стала должником почти всем странам, хотя тот же Шеварднадзе, как шубу с барского плеча, подарил Англии вывезенный из России золотой запас. Горбачёв, Ельцин и его преемник послушно отдают территории, разоружаются под шумок и вывозят заграницу немеряное количество сырьевых ресурсов.
Не удивлюсь, если каждый из наших нынешних президентов ночами пересчитывает «отстёгнутые» американскими хозяевами ломаные гроши и радуется своим победам на мировом фронте: ведь скоро, совсем скоро хозяева разрешат присоединиться к великолепной восьмёрке, а стоящего у руля нищей России зачислят в Золотой миллиард.
– Золотой миллиард? – удивилась Шурочка. – Это что такое. Я стараюсь следить за информацией, но такого определения не слыхала.
– А слыхала, когда в середине девяностых Маргарет Тэтчер объявила на весь мир, что Россия нужна Европе, лишь как кладовая сырьевых ресурсов. Причём, населения для страны хватит около сорока-пятидесяти миллионов, чтобы хватило рабочих для погрузки сырья и охранников для того, чтобы те же русские рабочие не воровали европейскую собственность при вывозе заграницу?
– Что-то такое вроде бы проскальзывало, – призналась девушка.
– Беда мне с вами, – покачал головой монах. – «Что-то слыхала, да неизвестно что»! А ведь речь идёт о реальном уничтожении России не только как страны, а даже как колыбели человечества. Именно тогда на каком-то из европейских саметов прозвучало предложение о создании и сохранении на земле только одного Золотого Миллиарда всех нужных планете жителей. Кто нужен, а кто не нужен – уже, наверное, поняла. Причём, западные идеологи до посинения в мозгах станут утверждать, что сама планета Земля определила этот Золотой Миллиард.
Так вот. Наш народ до сих пор чешет ухом за ухом и думает, мол, авось пронесёт! Пронесёт! Ещё как пронесёт! Никакого пургена не потребуется. А наши так называемые демократические президенты постоянно отчитываются перед народом, какого же успеха они достигли перед хозяевами, какие заслужили похвалы и награды, обещая попутно урезонить разгулявшуюся инфляцию. А потом, может быть, дать всем послушным по чарке «Старки» и памятные подарки за отличную службу и настоящее российское послушание.
Вот и внедряют в сознание симулякр, когда человек перестаёт видеть реальное и живёт в заданном режиме. Кстати, первыми шагами были уже никого не пугающие ИНН и двадцать пятый кадр в любой телепередаче.
– Про двадцать пятый кадр мне известно, – кивнула Шура. – Но неужели всё действительно так серьёзно?
– А ты как думала? – пожал плечами иеромонах. – На войне, как на войне. Не убьёшь ты – прикончат тебя. Наступление ведётся по всем отраслям ещё действующего производства и ещё не совсем скончавшегося сельского хозяйства. Ну-ка, скажи, на каком месте у нас сейчас промышленность?
– А она ещё есть? – вопросом на вопрос ответила девушка.
– То-то и оно, что всё замирает, уничтожается, растаскивается, разбазаривается, но ни в коем случае не восстанавливается. Даже на Москве сейчас в основном прогрессирует только строительство и торговля. А кто и для чего строит, если у москвичей нет, и не будет денег на покупку дорогих квартир?
Раньше вирусом симулякра заражали сознание только высокопоставленных чиновников. Допустим, человек вдруг решил выйти из-под контроля. Тут же ему делается звонок на домашний телефон, и бархатный вежливый голос произносит какую-либо кодовую фразу. Человек кладёт трубку телефона и выбрасывается из окна или ещё как-то расстаётся с жизнью.
– Я помню, – перебила монаха девушка. – В Москве однажды обалденный шум поднялся, когда за семь дней подряд с собой покончили несколько правительственных депутатов и министров.
– Вот-вот, – поднял вверх указательный палец отец Агафангел. – Нас здесь тоже вниманием не обделяют слуги дьявола. Почти на каждой службе включают в соседнем Доме Культуры отвратительную музыку. Тот же самый двадцать пятый кадр.
Хотя никакая попса больше не звучала из поселкового Дома Культуры, Шура тут же вспомнила встречу с Татьяной Юрьевной. Почему-то захотелось, чтобы она тоже попала на «отчитку» к Николаю Гурьянову. Ведь сам Христос убеждал апостолов, что если человек может и хочет покаяться в совершённых грехах, то путь к спасению для такого открыт. А Татьяна Юрьевна оказалась не таким уж конченым грешником.
– Отец Агафангел, я здесь случайно с директрисой Дома Культуры познакомилась, – попыталась Шура объяснить ситуацию. – Нельзя ли ей тоже к отцу Николаю? Может быть, этой даме тоже помощь нужна ничуть не меньше, чем мне?
– Татьяна Визбор? – удивлённо поднял брови иеромонах Агафангел. – Да нет, пожалуй, о чём ты говоришь. Человек только добровольно должен на молитву идти. По своему хотению. А она сейчас пока не готова, если крутит такую дьявольскую музыку, не считаясь ни с кем.
– Вы сказали – Визбор? – в свою очередь переспросила Шура. – Я ей напомнила про её сольное выступление в Москве. Говорят, неплохая певица.
– Да. Ещё говорят, дочка Юрия Визбора, – задумчиво произнёс монах. – Давно здесь живёт. А, может, и не дочка. Что дочери артиста здесь делать? Тем более, довольно известного в своё время.
– Но как Татьяна Юрьевна всё-таки оказалась здесь, на Валааме? – всплеснула руками Шура. – Просто так в этом мире ничего не случается.
– Да, это правда, – согласился Агафангел. – Господь её тоже к нам привёл, но она порог монастыря переступить не может. Уже пробовала. Поэтому стала директором поселкового Дома Культуры. А когда демоны мучают – она во время церковной службы громкую музыку включает. Это пройдёт, Господь поможет. Долго ли терпеть надобно, но это пройдёт. Ну, всё. Вечером к десяти часам будьте в храме. Под платье чистую рубашку наденьте.
– Батюшка, а в баню сходить можно?
– В монастыре нет бани, монахам не положено. А в посёлке – спросите у жителей.
Если работает, сходите.
Глава 11
Вечер наступал долго. Не просто долго, а, казалось, на северном острове начинаются осенние светлые ночи с Северным сияньем над головой, поэтому настоящая южная ночь, с густым звёздным небом на чернильной замше небосвода, никогда не наступит. Но она всё-таки наступила, решив побаловать своим присутствием ожидающих её наступления.
Вообще-то за зимой всегда наступает весна, за ней наступает лето, потом наступает, как обычно, осень. Даже Россия-матушка в своём бездорожье тоже всегда во что-то наступает, но это ведь не монастырь! Родного российского бездорожья здесь не наблюдалось. Шура уже часов с девяти измеряла двор неспешными шагами.
Она не пыталась себя оправдать или обвинить в стремлении к таинственному мистическому православному обряду. Любой из нас должен, просто обязан очищать себя от непроизвольно накопленных пакостей. Всё-таки прошлая жизнь звучала для девушки сейчас не менее одиозно, чем стремление человека идти к поставленной цели по головам ближних и… и дальних. Как будто таёжная рысь с трудом вырвалась из какого-то грязного болота, оставляя на колючках желтой болотной акации клочки выдранной шерсти.
