— Тебе надо сбежать, — вдруг предложила она.
Эби скривила губы. Что за ерунду несет эта девчонка.
— Нет, в самом деле, — оживленно сказала Мэри. — Если бы у тебя была хоть капля храбрости, ты бы не стала терпеть такое обращение.
Эби почувствовала, как в ней поднимается негодование. Она рывком сбросила с себя простыню, задрала рубашку до самого бедра и ткнула пальцем в старое клеймо.
— Что это? — спросила Мэри. — Имя еще одного хозяина?
— Посмотри, — хмуро бросила Эби.
Мэри поднесла свечку поближе и разглядела букву «Б», выжженную на черной коже.
— Это значит «беглая», — пояснила Эби, прежде чем Мэри успела задать вопрос. — Значит, я уже делала это там, на Барбадосе. И знаю: сбежать — это не поможет.
— Расскажи мне, — попросила Мэри. — Как это случилось? И когда — давно?
Эби закуталась в простыню и повернулась на бок.
— Я сказала достаточно, — процедила она.
— Хорошо, можешь ничего не говорить. Я только хотела сказать, что в этой стране у тебя больше возможностей. Если ты доберешься до Лондона, то сможешь легко затеряться среди людей. Тебя никогда не найдут.
Эби смутилась, и еще ей отчего-то стало немного грустно. Неужели Мэри пытается от нее избавиться? Может быть, она хочет заполучить всю кровать для одной себя? Выходит, ей не нужно, чтобы Эби была рядом длинными зимними ночами?
— Что тебе за дело? — хрипло спросила она.
Мэри пожала плечами:
— Мне всего лишь… кажется, что хозяева не должны думать, будто они владеют слугами. Вот и все.
Она наклонилась вперед и двумя пальцами затушила свечу.
Эби немного подумала.
— Если я сделаю это…
— М-м-м?
— Если я убегу. Ты скажешь мне, куда идти? В Лондоне.
— Ну конечно, — живо откликнулась Мэри.
— И дашь мне деньги?
Повисла ледяная тишина.
— Мэри?
— Какие деньги? — холодно спросила Мэри.
Эби вдруг почувствовала, что ее тошнит от притворства.
— Думаешь, я глухая? — Она повысила голос, не заботясь о том, слышно ли ее в комнате внизу. — Не знаю звук денег?
— Это не твое дело.
— У тебя полный чулок!
— Я их заработала.
— Мне нужно немного денег. Я не уйду далеко без денег.
Мэри не пошевелилась. Она лежала рядом, неподвижная и твердая, как дерево.
— Пожалуйста!
— Мне жаль тебя, Эби, но нет. Как говорила одна моя подруга, каждая сама за себя.
Как легко было бы взять подушку и прижать ее к этому надменному, заносчивому лицу, подумала Эби.
— Да, и кстати говоря. Я знаю, сколько у меня там, с точностью до полпенни, — угрожающе тихо заметила Мэри. — И если ты посмеешь хотя бы прикоснуться к моим деньгам, я это замечу. Учти.
Ее пальцы зудели от жажды убийства. Эби сунула их в рот и больно прикусила.
Наступили самые жаркие дни августа. Рукава прилипали к локтям. Все тело нещадно чесалось. В воздухе висели облака пыли — убирали высушенное сено. Первый раз за много месяцев Мэри поняла, что отчаянно скучает по Лондону, даже по самому отвратительному, что в нем есть. Даже по невыносимо воняющей летом Темзе.
Дела в магазине шли ни шатко ни валко. Недавно в городе появилась еще одна портниха, старая дева по имени Рона Дэвис; она открыла мастерскую на Уай-стрит. И хотя Рона не предлагала ничего особенно модного, только самую простую одежду, ее низкие цены переманивали к себе старых заказчиков миссис Джонс. Пока в доме на Инч-Лейн Мэри потела над счетами, миссис Джонс покусывала ноготь большого пальца. Недостачи, огромные счета, долги. Теперь все зависело только от Морганов, от того, сколько они заплатят. Если гардероб для первого выхода в свет мисс Анны будет заказан у миссис Джонс, а не у какой-нибудь знаменитой портнихи из Бристоля или, чего доброго, в Лондоне, семья будет всю зиму есть хорошее мясо. Большинство прочих заказчиков уехали на воды или сидели дома с огромными бумажными веерами; все были не в настроении платить по счетам.
За завтраком, обедом и ужином, на лестнице и во дворе Мэри чувствовала на себе зоркий взгляд миссис Эш. В любую минуту эта женщина могла обрушить на ее голову карающий меч. Это мучило Мэри больше всего: не знать, когда это произойдет — и произойдет ли вообще. Она смотрела вниз и старалась не раздражать няньку. Однажды утром Гетта забралась к ней на колени и стала просить научить ее вышивать, но Мэри ссадила девочку обратно.
— Иди к миссис Эш, — бросила она.
Разумеется, Гетта решила, что Мэри злится, и у нее тут же задрожали губы. Но что тут можно поделать? Миссис Эш торжествующе улыбнулась и взяла ее за руку.
К «Вороньему гнезду» Мэри даже не приближалась, из страха, что об этом узнает миссис Эш. Сидр для миссис Джонс она теперь брала в «Зеленом дубе» под предлогом того, что он «намного свежее». Изредка встречаясь с преподобным Кадваладиром — на рынке или на крыльце церкви, — Мэри старательно отводила взгляд. Чулок перестал пополняться. Когда она пересчитывала монеты, они липли к ее рукам. Больше у нее не было ничего — но этого было недостаточно.
С Эби они тоже не встречались глазами. По ночам они лежали в одной кровати, всего в нескольких дюймах, но были бесконечно далеки друг от друга.
Повсюду пахло бродящим сидром. Поперек лба Мэри пролегла глубокая морщина.
— Что с тобой такое последние дни? — спросила как-то миссис Джонс, когда они гладили на кухне простыни.
— Жара, — коротко ответила Мэри.
Весь август был отмечен сильными грозами. Белье не успевало сохнуть — едва его развешивали на веревке, снова начинался дождь. Фермеры жаловались на то, что колосья поражаются мучнистой росой. Мэри словно ждала чего-то, но чего — она и сама не знала. Все эти дни она просто убивала время.
В первый день сентября миссис Морган пришла для последней примерки бархатного платья-полонез. Несмотря на жару, она, как и всегда, была в своей черной, отороченной мехом накидке. Миссис Джонс с благоговением развернула снежно-белое чудо и разложила его на коленях у жены достопочтенного члена парламента, так чтобы представить узор из серебряных змеек и яблочек в самом выгодном свете.
— Только представьте себе, мадам, как серебро оттенит ваши волосы! — воскликнула она.
Что означает, со скукой подумала Мэри, что волосы у мадам такие же серые, как шерсть у старой собаки.
— Вы затмите всех в Бате! — пропела миссис Джонс.
Разумеется. Даже если бы это платье надел мул, он бы выглядел в нем красавцем, мысленно съязвила Мэри. Постоянный зуд сводил ее с ума. Чтобы немного отвлечься, она нежно погладила ткань пальцем. На нем уже образовалась мозоль от наперстка.
