Альмен снова погрузился в свою книгу, но имя актера не давало покоя. Он все поглядывал в сторону незнакомца с газетой. И когда их взгляды встретились еще раз, он понял, что тот смотрит мимо него. Альмена заинтересовало, к кому это приковано внимание незнакомца; он понял, что тот смотрит на двух гостей, сидящих за столиком у окна, наполовину повернувшись к залу спиной.
Расплатившись за кофе, он специально прошел мимо них и на ходу подслушал их разговор. То были англичане.
12
С архитектурной точки зрения дом номер девятнадцать на улице Шпетбергштрассе представлял собой несколько потрепанную временем виллу постройки шестидесятых годов. Он был эклектичен по стилю, соединив в себе черты английского и тессинского
[20]
загородного дома, что в этой местности было редкостью и, к счастью, не нашло подражателей.
Вилла стояла в десяти метрах от плотной живой изгороди из туи, сквозь которую с улицы ничего нельзя было разглядеть. Перед главным, западным, фасадом большой кусок земли оставался свободным. Оттуда, должно быть, открывался роскошный вид на озеро и горы.
Дом выглядел необитаемым. Ставни нижнего этажа закрыты, на окнах верхних этажей отсутствовали занавески. К входу по зеленому газону вела дорожка, выложенная плиткой, однако бросалось в глаза, что траву давно не подстригали, а приделанный к одному из столбов калитки почтовый ящик распирало от газет и рекламных проспектов, несмотря на строгую надпись: «Стоп! Рекламу не кидать!» На табличке почтового ящика, где должно стоять имя, кто-то от руки написал «А.С.».
«А.С.» – не иначе, Артем Соколов.
Альмен нажал на кнопку звонка. Не то чтобы он надеялся на удачу. Скорее, для проформы, чтобы не уходить, не испробовав все возможности.
Но ему и в самом деле повезло: в верхнем этаже открылось окно. В нем показался молодой человек в костюме и при галстуке:
– Вам кого?
– У меня вопрос по поводу этого дома.
Молодой человек взглядом оценил Альмена и пришел к заключению, что вопрос этого элегантно одетого мужчины может представлять для него интерес.
– Одну минуточку! – крикнул он и закрыл окно.
Через пару минут он распахнул калитку и впустил Альмена во двор. Протянув руку, молодой человек представился:
– Шулер.
– Альмен, очень приятно, – и он дал свою визитную карточку, снова ту, где он значился CEO.
Шулер мельком взглянул на нее и, кажется, обрадовался:
– Ага, так сказать, сосед. Так что вам угодно?
Шулер носил короткую стрижку. Исключение было сделано лишь для свисавшей на лоб челки, от которой он с помощью внушительного количества геля добился, чтобы та торчала как иголки у ежа. И еще он перебарщивал с туалетной водой, от ее навязчивого запаха невозможно было отделаться.
– Я часто прохожу мимо и вижу, что дом пуст. Его случайно не продают?
Шулер покачал головой:
– К сожалению, нет. Объект только сдается.
– Ах вот как! Что ж, можно поговорить и об аренде. Но в любом случае речь может идти об очень продолжительном сроке.
– Дом уже сдан. Сожалею, – сказал Шулер с таким видом, будто и в самом деле искренне сожалеет.
– Это вы его арендовали?
– Нет, я из домоуправления. – Молодой человек выудил спрятанную за нагрудным платком визитку и протянул Альмену. На ней стояло название «Иммолукс» и внизу: «Специалист по недвижимости экстра-класса. Эстебан Шулер, помощник вице-президента».
– А все-таки обжитым дом не выглядит, господин Шулер. Вы не находите?
Шулер печально вздохнул:
– Так и есть. Съемщик так толком и не въехал.
– Жаль, что пропадает такое сокровище.
Некоторое время оба сочувственно взирали на отвергнутый дом.
– Он хотя бы собирается вернуться? – поинтересовался Альмен.
– Мы очень на это надеемся. Договор подписан до конца года.
– Может быть, он заинтересован в досрочном расторжении? Я бы ни секунды не колебался.
Шулер смерил взглядом потенциального клиента с таким вызывающим доверие адресом.
– Вы и сами расположились в прекрасном месте.
– Вы имеете в виду виллу Шварцакер? Разумеется, я от нее никогда не откажусь. Однако со временем нашей фирме стало там тесновато. Я подыскиваю что-нибудь для жилья. В пределах шаговой доступности.
Шулер вызвался провести небольшую экскурсию по дому. В большом вестибюле громоздились ящики с еще не распакованной мебелью. В остальном дом казался практически пустым. На кухне задержалась парочка кухонных приборов, в просторной гостиной стоял обращенный к окну диван, словно скамейка для созерцания в каком-нибудь парке. В родительской спальной на полу лежал матрац, застеленный свежим постельным бельем, – очень похоже на следы пребывания Марии Морено. В пластиковом платяном шкафу прятался в одиночестве костюм, на мозаичном полу в ванной валялся кусок мыла, кроме него, присутствие живого человека выдавали бутылка геля для душа и нераспечатанный тюбик зубной пасты с рекламной наклейкой «2 по цене 1».
Стилистические особенности дома подчеркивали сложенные из кирпича полуциркульные арки, элементы украшений из кованого железа, паркет с фантастическими узорами и декоративные каменные полы. Альмен и сам ощутил себя частью декорации телепередачи Вико Торриани.
Всего на вилле он насчитал одиннадцать комнат, сауну, бар в подвале с круглыми окнами, автоматический кегельбан, винный погреб с регулируемым климатом, несколько хозяйственных и санитарно-бытовых помещений.
В саду был сооружен искусственный грот с грилем и холодильником. И еще бассейн в форме почки, облицованный по периметру грубо отесанными гранитными плитами. Единственное, что доставляло настоящее эстетическое удовольствие, так это вид на город поверх крыш прижавшихся к откосу под виллой соседских домов и дальше на озеро, расслабленно нежившееся на свету переменчивого летнего дня.
Плата составляла шестнадцать тысяч франков в месяц. Плюс побочные расходы. Альмен посчитал, что это по совести.
– А чего ждать? Давайте сегодня же свяжемся со съемщиком, – предложил он.
Шулер беспомощно развел руками:
– Если бы все так просто. У меня нет его адреса. Ни почтового, ни электронного. По мобильному он тоже не отвечает. Но я вам обещаю: как только мы установим с ним контакт, сразу же дам вам знать.
13
Альмен любил запах свежепостриженного газона. И предпочитал его запаху просто скошенной травы. Тот напоминал ему годы юности. Запах травы предвещал сезон сенокоса. Поднятая пыль прилипала к загорелой потной шее, вызывая зуд.
