Из дома в сад вели три ступени. Застекленная часть двери была заделана кованой решеткой. Дверь при этом оставалась наполовину открытой. Слева от нее большое, плотно завешенное окно с ящиком для цветов, но цветы в нем давно не росли. Никаких признаков жизни.
Однако в тот момент, когда Альмен уже отводил взгляд в сторону, краем глаза он заметил какое-то движение. Будто кто-то чуть отодвинул штору и снова отпустил.
Альмен подошел к самым ступеням, секунду поколебался и стал подниматься. У приоткрытой двери остановился. В доме играла музыка, какой-то шлягер из народного репертуара.
– Здравствуйте! – крикнул он внутрь. – Есть кто дома? – Не дождавшись ответа, крикнул еще громче: – Прошу прощения, я ищу господина Нойенхаузера!
Из дома пахнуло едой, сигаретами и потом. Альмен просунул голову внутрь и огляделся. В затемненной комнате царил неописуемый бардак. Разбросанная одежда, хозяйственные сумки, коробки из-под пиццы, грязная посуда, пустые полуторалитровые бутылки «Кока-колы» и пакеты «Тетрапак» из-под чая со льдом.
Альмен еще раз громко повторил: «Есть кто-нибудь?» Потом вошел. В той части помещения, которая до этого оставалась вне поля зрения, его внимание привлекли пластиковые коробки. По всей вероятности, как ему подумалось, они имеют отношение к компьютерам. Может быть, вот так и выглядят серверы. Рядом перед множеством мониторов в громадном офисном кресле сидел очень полный молодой человек. Похоже, он даже не заметил, как вошел Альмен.
– Grüezi
[24]
, – сказал Альмен. И еще раз, но уже громче: – Grüezi, господин Нойенхаузер!
Только сейчас молодой человек повернул голову и подозрительно уставился на Альмена:
– Вам чего?
– Прошу прощения, что вошел сюда так запросто.
– Вам что нужно? – На Нойенхаузере была майка с надписью «World Congress on IT 2008»
[25]
. Майка плотно облегала все его жировые складки.
– Не уделите мне минуточку внимания?
– Нет. Что вам нужно?
– Речь идет об одном моем знакомом.
Нойенхаузер выудил из целлофанового пакетика нечто пестрое, сунул в рот и стал жевать с таким видом, будто это его тягостный долг.
– Я много дней пытаюсь установить с ним контакт, но все напрасно. До недавнего времени у него была почта на вашем сервере. Вот я и подумал, может, вы сможете мне помочь.
– Вы из полиции?
– Нет.
– Тогда не могу.
– Да, я понимаю. – Альмен молча смотрел на толстого молодого человека, пока тот не отвел взгляд.
– Ладно, как его зовут?
– Соколов, Артем Соколов.
Тучный молодой человек кивнул, будто ничего другого и не ожидал. Альмен уцепился за ничтожный шанс.
– Его доменное имя, – тут пришлось справиться в блокноте, – phinnkka.com.
Нойенхаузер встал со своего места. Казалось, его бесформенное туловище поспевало за проворной мыслью с большой неохотой и с отставанием на доли секунды.
Он подошел к двери. Сначала Альмену показалось, что он собрался выйти. Но нет, он развернулся, прихватил со стола целлофановый пакетик и опустился на единственное здесь подходящее для сидения место, за исключением, конечно, офисного кресла, – на продавленную кушетку, повернутую к большому телевизору. Нойенхаузер побледнел и покрылся потом. Альмен не знал, померещилось ли ему, но кушетка на какое-то время стала светлее, чем была. Прошло довольно много времени, прежде чем Нойенхаузер пришел в себя и заговорил:
– Я не могу вам помочь. Даже если бы и хотел.
Чутье подсказало Альмену, что за этим последует объяснение. Он терпеливо ждал. Молча, не поворачивая головы, Нойенхаузер показал на место подле себя:
– Видите пустое место там, под столом?
Альмен кивнул. В ряду серверов одного недоставало.
– Там стоял сервер с доменом Соколова.
– И где же он сейчас?
– Пару дней назад приходили два типа, англичане. Спрашивали о том же, о чем и вы. А когда я им отказал, повели себя просто ужасно. Я говорил им, что все данные удалены, но они потребовали показать, на каком сервере они хранились. И забрали его. Наверняка попытаются восстановить, но у них ничего не получится. Я свои данные стираю надежно.
– Почему вы не обратились в полицию?
Нойенхаузер замялся, но затем все же сказал:
– Мне не нужны неприятности. Хоть я и не отвечаю за содержание интернет-страниц, а только предоставляю инфраструктуру, но все-таки… Лишние проблемы не нужны. Понимаете, о чем я?
Альмен понимал.
– На следующий день заявились двое американцев и набросились с теми же вопросами. Я им рассказал о двух предыдущих, и они быстро ушли.
Разволновавшийся Нойенхаузер, громко шурша, опять полез в пакетик с пестрой начинкой.
– Когда вы в последний раз слышали о Соколове? – осторожно поинтересовался Альмен.
– В тот же день, почти сразу после появления американцев, он мне позвонил. Хотел знать, хорошо ли я стер данные. Я рассказал ему и об англичанах, и об американцах.
– И как он отреагировал?
– Да никак. Повесил трубку, и все.
– В каком часу это было, хотя бы примерно?
– Насчет часа даже примерно не могу сказать. Точно знаю только, что это было девятого июля.
Только сейчас Альмен понял, что дышит ртом, чтобы не чувствовать запаха пота.
– Спасибо. И всего хорошего, – сказал он и развернулся к выходу. Но тут ему пришла в голову еще одна мысль: – У вас есть его номер?
– Да, конечно.
Альмен не сводил с молодого человека глаз, пока тот – не без труда – не вытащил из штанов мобильный и не продиктовал цифры.
Едва опустившись на заднее сиденье «Кадиллака», он набрал номер Соколова.
Ответа не последовало. Он был недоступен.
15
Они сидели в библиотеке. Летний дождь монотонно барабанил по стеклянной крыше. Через открытое окно было слышно, как потоки, стекая по водосточной трубе, плещутся и перекатывают внизу гальку. Карлос внимательно выслушал доклад Альмена. И высказал свое мнение:
– Пора уж вам напрямик спросить Монтгомери об этих англичанах и гринго.
Альмен, соглашаясь, кивнул, взял со стола телефон и набрал номер. Карлос наблюдал, как через какое-то время, по-видимому, сработал автоответчик, и Альмен оставил сообщение с просьбой перезвонить: «Срочно, please».
Потом положил телефон на прежнее место и взглянул на Карлоса:
