– А как вы собираетесь подсчитывать?
По этому пункту они с Карлосом достигли гибкого соглашения. В зависимости от того, как поведет себя клиент, «Альмен Интернэшнл» будет либо подсчитывать уже оказанные услуги, либо выставлять счета а-конто. Судя по реакции Монтгомери, ему больше пришелся по душе второй вариант.
– Мы включим задаток в счет, а потом погасим остаток – в вашу или в нашу пользу – по окончании сотрудничества.
– На какую сумму задатка мы можем рассчитывать?
– Двадцать тысяч. В вашем случае в фунтах.
Монтгомери выудил из кейса конверт и придвинул к другой стороне столика, где сидел Альмен.
– Здесь десять. Вы согласны?
Альмен принял сумму к сведению, но не сказал ни слова. К конверту он не притронулся, как будто речь шла о сущем пустяке, и тот остался на том же месте, куда его придвинул Монтгомери.
– Остается еще поощрительная премия за успешное выполнение работы. В нашем случае мы могли бы ориентироваться приблизительно на десять процентов.
Монтгомери молча отвинчивал колпачок авторучки.
– Думаю, в виде исключения мы могли бы сойтись на восьми процентах, – продолжил Альмен.
– На четырех, – поправил Монтгомери. На обоих экземплярах он зачеркнул цифру «десять» и рядом написал «четыре», поставил дату, подпись и передал договор Альмену. Альмен поставил свою подпись и один экземпляр вложил в конверт с деньгами.
Проводив гостя, Альмен подошел к окну и стал смотреть на улицу. Вот из здания вышел Монтгомери и быстро переговорил с кем-то по мобильному. Не прошло и минуты, как у бордюра остановился черный «Рендж Ровер». С пассажирского места выскочил человек, уступая его Монтгомери, и аккуратно закрыл за ним дверцу. Альмен подождал, пока автомобиль не нашел лазейку в непрерывном потоке машин, решительно не пересек улицу и не исчез из виду в парке. Мужчина же нес на плече черную спортивную сумку.
После этого Альмен сделал три вещи, которые ни за что не стал бы делать, если бы встреча прошла не столь удачно: прогулялся пешком до «Уилтон Армз», своего любимого паба в Найтсбридже, и выпил два наполненных до краев полупинтовых стакана восхитительного чуть теплого беспенного биттера. Нанес неожиданный визит своему портному на Сэвил-роуд и заказал костюм-тройку из чудесного донегаля. И попросил поменять свой полулюкс в отеле «Кларидж» на номер повышенной комфортности.
На следующее утро он вызвал такси до аэропорта. У отеля ему попался на глаза человек с черной спортивной сумкой через плечо, который фотографировал подъездную дорогу к главному входу.
2
Карлос встретил Альмена в синем фартуке, который надевал, когда чистил обувь. Взяв у него багаж и плащ, он последовал за Альменом в стеклянную библиотеку.
В этот летний послеобеденный час он опустил выцветшие оранжевые рулонные жалюзи, которые закрывали окна на крыше. Когда-то они оберегали от прямого солнечного света растения, а теперь их место заняли книги. На всякий случай он задернул еще и гардины. Полоски солнечного света, там-сям яркими лучами прорывавшиеся сквозь неплотно прикрытые места, придавали обширному помещению оттенок театральности.
Табурет при рояле был выдвинут, будто ждал приезда хозяина, вокруг валялась большая часть обуви Альмена. По большому счету, она и не нуждалась в чистке.
Альмен присел и поставил ногу на черный лакированный ящик для чистки обуви. Карлос принялся работать щетками. Вопросов он не задавал, ждал, когда Альмен сам все расскажет.
– Карлос, «Allmen International Inquiries» выходит на международный уровень.
– No me diga?
[5]
– ответил тот. Достал из ящика мягкую тряпочку и капнул на ботинок какой-то жидкости из маленькой пластиковой бутылочки. Он никогда не говорил, что в ней, а Альмен никогда не спрашивал. И ничуть бы не удивился, узнав, что в бутылочке простая вода.
Альмен рассказал ему о розовом бриллианте ценой в сорок пять миллионов и о премии в миллион восемьсот тысяч, на которую они могли рассчитывать в случае успеха.
Карлос выслушал это безмолвно. Только постучал пальцем по носку ботинка, сигнализируя, что Альмену пора сменить ногу, и пробормотал «por favor»
[6]
, как делал всегда, когда хотел, чтобы клиент надел новую пару.
Блестящие, точно зеркало, туфли шеренгой выстроились на ковре, Альмен был близок к концу рассказа, а Карлось все еще не произнес ни слова по делу.
– Que pasa, Carlos?
[7]
Почему ты молчишь? – не выдержал Альмен.
Карлос перешел к укладыванию обуви в корзину для белья, чтобы потом аккуратно расставить в шкафу. Наконец он нарушил молчание:
– Это слишком трудное дело для «Allmen International», дон Джон. Мы должны отказаться.
– Тебя пугает сумма?
– Меня все пугает.
Альмен не сразу понял, что имеет в виду Карлос. Может быть, у него то же чувство, какое недавно охватило его самого в самолете на обратном пути домой: что он намеревается войти в мир, где царит другой порядок величин. Люди, готовые выложить за кольцо сорок пять миллионов, способны на все. А те, кто хочет и может украсть кольцо стоимостью в сорок пять миллионов, тем паче.
– «Allmen International» на этом деле поднимется, – попытался переубедить его Альмен.
Карлос покачал головой.
– Con todo el respeto, при всем уважении, я думаю, будет благоразумнее, если «Allmen International Inquiries» откажется от этой задачи.
– Подумай о том, сколько мы уже вложили в это дело – поездка, гостиница…
Если быть точным, то расходы понесла не столько «Allmen International», сколько сам Карлос – из собственных средств. Уже не первый раз со дня основания фирмы он открывал ей кредит из своей доли премии за чашу с лилиями и из своих сбережений. По его подсчетам, фирма задолжала ему как минимум двадцать тысяч франков – именно по такой сумме они внесли когда-то на равных паях в акционерный капитал при основании своего общества с ограниченной ответственностью. Строго говоря, в настоящее время фирма «Allmen International Inquiries» принадлежала Карлосу Сантьяго де Леону. Но поскольку он вел себя соответственно со своим положением нелегала и мог позволить себе быть лишь тихим пайщиком, в торговом реестре ничего не говорилось о хладнокровном отчуждении его пая Альменом.
Не стоило Альмену заикаться об инвестициях. Это была болезненная тема для Карлоса. Финансовая сторона дела была для него тоже слабым местом, только в обратном смысле: если у Альмена все крутилось вокруг денег из-за врожденной мании расточительства, то Карлос был зациклен на бережливости. А Альмен – дернул же его черт! – еще и подлил масла в огонь:
