Магдалена тряхнула головой, чтобы разогнать дурные мысли. Она хотела насладиться мгновением, а будущее ведомо одному лишь Господу.
– Добрались! Магдалена, мы добрались!
Крик Симона вырвал Магдалену из раздумий, и она поднялась на ноги. За следующим изгибом реки показался Регенсбург – его дома, мосты и церкви миражом отсвечивали под послеполуденным солнцем. Мощные городские стены вкупе с надстройками и окопами тянулись от берега реки и до самых полей с южной стороны Дуная. Далеко позади высился собор – символ города, и до путников доносился словно приветственный колокольный звон.
Под громкие крики плотогоны начали готовиться к подчаливанию. Полетели канаты, загремели приказы. Справа под городской стеной тянулась пристань, размеры которой Магдалене казались просто невероятными. Причалы и волноломы простирались, наверное, на полмили, и всюду покачивались на волнах лодки и плоты. Вокруг сновали рабочие, тащили бочки с ящиками и скрывались с ними в бесчисленных складах, примостившихся возле стены. Еще дальше над Дунаем навис громадный каменный мост, связывая свободный имперский город с герцогством Бавария. Со стороны последнего Магдалена разглядела обугленные руины, оставшиеся со времен Большой войны, да и предместья Регенсбурга, похоже, не убереглись от поджогов.
Плот легонько стукнулся об один из бесчисленных причалов и замер. Симон с Магдаленой взвалили на плечи мешки и сумки, попрощались с плотогонами и смешались с толпами батраков и путников, что тянулись к воротам в конце Каменного моста. Воздух полнился множеством запахов – приправ, тухлой воды, рыбы и топленого жира. Магдалена почувствовала, насколько была голодна, – с самого утра оба они, кроме вишен, ничего больше не ели. Она потянула Симона к открытому трактирчику за мостом, где молодые люди купили за пару крейцеров несколько дымных, пропитанных жиром колбасок и небольшую буханку хлеба. Затем уселись на одном из причалов и свесили ноги через край.
– Что теперь? – спросил Симон и вытер жир с губ. – Что ты намереваешься делать дальше?
– Что мы намереваемся делать, хотел ты сказать? – поправила его Магдалена и улыбнулась. – Не забывай, что мы сюда вместе приехали… – Она пожала плечами и откусила кусочек жирной колбаски и продолжила с набитым ртом: – Предлагаю немедленно отправиться к моей тете и посмотреть, там ли еще отец. А дальше посмотрим. Как карта ляжет!
Она вытерла руки о юбку и потянулась за своим мешком.
Мешок пропал.
В нескольких шагах от себя Магдалена увидела тощего парня, который вознамерился – с ее мешком в обнимку – смешаться с толпой. Она вскочила и бросилась вслед за ним.
– Чертов воришка!
Симон тоже пустился следом. Они сшибли нескольких путников, которые как раз высаживались с плота. Магдалена слышала позади себя крики и всплески, но оглядываться не было времени. Парень уже скрылся из поля зрения. Магдалена отчаянно пыталась его нагнать; юбка ее, словно знамя, развевалась на бегу. В украденном мешке хранилось все, что еще связывало ее с родным Шонгау. И среди прочего – небольшой выцветший портрет матери, который в свое время нарисовал заезжий мастер. Нельзя его потерять!
Вор бежал теперь по краю пристани, людей стало значительно меньше, и он прибавил ходу. Симон избрал тот же путь и не отставал от беглеца ни на шаг; следом за ними с воплями и руганью мчалась Магдалена. Перед ними вдруг вырос ряд складов, вор резко свернул и бросился к сложенным в кучу ящикам и бревнам. По другую ее сторону тянулась улица, по которой нескончаемым потоком сновали повозки, кареты и прохожие. Если воришка доберется до улицы, то уж точно сможет затеряться в толпе.
В это мгновение Симон споткнулся о валявшийся под ногами канат и больно упал на колени. Магдалена пронеслась мимо него.
– Держите оборванца! – кричала она. – Держи его!
Но немногие плотогоны и ремесленники, стоявшие среди штабелей, лишь безучастно следили за погоней.
Тощий парень победно поднял мешок над головой и стал карабкаться на груду еловых бревен. Когда он добрался до самого верха, справа вдруг появился какой-то незнакомец. У него были длинные, черные как смоль волосы, собранные в хвост, а на загорелых плечах буграми перекатывались мускулы. Он ухватился обеими руками за самое нижнее бревно и резко дернул на себя. Верхние бревна тут же пришли в движение и с грохотом покатились в разные стороны.
Вор взмахнул руками, словно акробат на канате, после чего с криком полетел вниз и, постанывая, остался лежать среди бревен.
Мгновением позже из-за груды ящиков, где он укрылся от падающих бревен, вышел черноволосый. Сначала Магдалена дала бы ему на вид лет тридцать, но когда он подошел поближе, поняла, что ему было гораздо больше. В уголках рта и под голубыми глазами залегли глубокие морщины и придавали его облику некоторую внушительность и зрелость. Носил он простой кожаный жилет на голое тело, и единственным украшением служил красный платок, повязанный вокруг шеи. В руках у него, точно игрушечный, болтался мешок Магдалены.
– Ты, по-моему, кое-что обронила, – проговорил он и бросил девушке ее мешок. – А что до него… – Черноволосый схватил едва пришедшего в себя вора и поволок его к пристани. – Немного освежиться ему не помешает.
Он размахнулся – и незадачливый грабитель с криком полетел в Дунай и принялся барахтаться на поверхности, пока его не подхватило течение.
– Можешь не беспокоиться, – сказал черноволосый Магдалене. – Плавать он умеет. Я уже не первый раз его искупаться отправляю, наглец тот еще. С такими босяками даже палач возиться не хочет. Но я не потерплю, когда воруют на моей земле. Делу это точно не поможет.
Он с улыбкой подошел к Магдалене и протянул ей руку. Его мускулистые плечи украшало несколько татуировок: на одной из них из волн поднималось морское чудище.
– Мое имя Карл Гесснер, – мужчина широко ухмыльнулся и обнажил почти идеально сохранившиеся белые зубы. – Я местный портовый управляющий. Сожалею, что ваше пребывание в Регенсбурге началось так скверно. Но теперь хотя бы мешок твой в целости. – Он кивнул на Симона, который успел подняться и ковылял к ним. – Надеюсь, лицо твоему другу не у нас разукрасили. Вы, видно, первый раз в городе и наверняка работу ищете?
– Может, и так, – ответил Симон немного грубо.
Гесснер снова ухмыльнулся.
– Я таких за три мили и против ветра чую. Если хотите, можете у меня пару крейцеров заработать. Сегодня же. Здесь, на пристани, всегда есть чем заняться. Ящики таскать, лодки замазывать, плоты подвязать…
Он свистнул; к нему тут же подоспели несколько батраков и принялись заново складывать разбросанные бревна.
– Спасибо, но… – начала Магдалена, однако Симон ее перебил.
– Поверьте, вам это особой пользы не принесет, – пробормотал он и отряхнул перепачканные брюки. – Руки у меня годятся скорее чтобы перо держать или пинцет, но не тяжелые ящики. Но вот если у кого-нибудь из ваших людей нога воспалилась или живот болит, то мы смогли бы отблагодарить вас за помощь.
