– Не могу, даже если бы захотел, – проворчал он. – Третий дознаватель всегда держится в тени, чтобы ни от кого не зависеть. Имя его не значится ни в одном документе, ни в одной бумажке… Ну, готово.
Он хлопнул Якоба по плечу и принялся складывать горшки обратно в мешок.
– Завтра утром увидимся, и можно начинать все с начала. – Тойбер тяжело вздохнул и направился к выходу. – Факел оставлю. Слишком уж темно тут.
– Тойбер, чтоб тебя, – зашипел Куизль. – Я должен знать, кто этот третий! Я уверен, он как-то связан с убийством. Если я узнаю имя, то Магдалена сможет еще что-нибудь выяснить, и тогда, может, все обойдется. Приговор вынесут, только если я признаюсь под пыткой. Но я не знаю, сколько еще смогу терпеть. Помоги же мне!
– Да не могу я, черт бы тебя побрал! – Филипп разглядывал свои мозолистые ладони, не смея поднять глаза на Куизля. – У меня пятеро детей, и всем нужен отец. А если я начну нос совать куда не надо, то с тобой на эшафот отправлюсь. Связанным и без меча, понимаешь ты это?
– У меня тоже есть дети, Тойбер, – спокойно ответил Якоб. – Маленькие двойняшки, души в них не чаю. И старшая дочь где-то в городе, хочет меня спасти.
Поджав губы, палач стоял в дверях и стискивал мешок, словно хотел его выжать.
– Увидимся утром, – проговорил он наконец. – Попытайся поспать немного.
Тойбер захлопнул за собой дверь и задвинул засов. Куизль прислушался к его торопливым шагам: казалось, он готов был бежать без оглядки.
Якоб задумчиво уставился перед собой и вслушивался в шаги до тех пор, пока они не затихли окончательно. Наполовину выгоревший факел Тойбер закрепил на стене: таким образом, Куизль впервые за все это время смог во всех подробностях осмотреть свою камеру. Вонючее ведро с нечистотами, деревянный чурбан вместо подушки, каракули на стенах… Палач взглянул на странную надпись, которая еще вчера так его взбудоражила. Нацарапана она была прямо под строчкой из солдатской песни, которую Куизль старательно соскоблил.
Ф Ф К Вайденфельд 1637 от Рождества Христова…
Четверть века с тех пор прошла. Якоб постарался вспомнить, что же его связывало с этой датой и этим именем. Может, так звали кого-нибудь из его знакомых?
Ф Ф К Вайденфельд…
К тому времени Куизля уже повысили до фельдфебеля. В возрасте двадцати двух лет он командовал целым отрядом. Старые вояки ворчали по этому поводу, но после первых же сражений большинство из них притихли. Куизль пытался научить своих людей дисциплине и уважению – двум качествам, о которых ландскнехты и знать не желали. Якоб довольно быстро исполнился отвращения перед ужасами войны; смерть, грабежи и насилия преследовали его в кошмарах. Поэтому хотя бы в своем отряде он старался пресекать бессмысленные убийства.
Хотя – есть ли вообще смысл в убийстве?
Ф Ф К Вайденфельд…
Куизль взял факел, подошел к стене и стал разглядывать остальные надписи.
Кое-что ему вдруг бросилось в глаза.
Слово «Вайденфельд» выглядело довольно свежим, как и несколько других надписей. Каждую из них вырезали на досках острым ножом. Куизль заметил их, так как в отличие от старых надписей эти даже потускнеть не успели. Значит, кто-то оставил их здесь совсем недавно.
Для него лично.
Куизль шепотом проговаривал названия, которые старался забыть все эти годы.
Магдебург, Брайтенфельд, Райн ам Лех, Нордлинген…
Все это были места сражений, куда Куизля забросила война; места, где он жег, грабил и убивал. Его словно туманом окутали запахи и образы прошлого.
Господь всемогущий!
Здесь, в этой камере, для Якоба началась новая пытка.
Только теперь страдала душа, а не тело.
– Боже праведный! Подумать страшно, что тут творилось…
Симон показал на обугленные останки купальни, разрушенной огнем. Местами еще поднимался дым, но прошедший ночью ливень по большей части превратил руины в лужистую кучу изломанных и почернелых досок. Стены с трех сторон обвалились, на улице повсюду валялись осколки черепицы, обгорелые рамы, рваное тряпье и разбитые кружки: ясно было, что здесь успели уже потрудиться мародеры. Один только камин высился над грудой обломков и служил напоминанием, что некогда здесь стояло внушительное строение.
Симон с сомнением покачал головой.
– Вряд ли здесь еще можно что-то найти. Идемте лучше назад.
Магдалена тоже смотрела на черный остов с огорчением. Пришлось ей признать, что она не рассчитывала увидеть дом своей тети в столь плачевном состоянии. И все же так сразу сдаваться ей не хотелось.
– Сколько у нас времени? – спросила она у короля нищих, что стоял рядом и обгладывал старую куриную кость.
Натан что-то выковырял из зубов.
– Мои ребятки дадут знать, если поблизости появятся стражники, – прошелестел он. – Сейчас караульные на площади Святого Эммерама, так что немного времени есть. Я свистну, если что.
Магдалена кивнула. Хорошо, что с ними отправился сам Натан и прихватил с собой десяток нищих. Он же посоветовал отправляться к руинам лишь с приближением рассвета. Стражники в это время дожидались смены и поэтому слонялись по улицам без всякого желания. Поначалу Симон не хотел посвящать нищих в свои планы, но потом все-таки передумал. В таком городе, как Регенсбург, в одиночку разгуливать по ночам нежелательно, а с Натаном и его дружками они могли чувствовать себя как у Христа за пазухой. Лекарь в очередной раз убедился, насколько полезной может оказаться гильдия нищих. По всему Кожевенному рву дежурили постовые, которые при малейшей опасности подадут знак.
– Тогда не будем терять времени, – прошептала Магдалена.
Подхватив светильник, она прокралась к обугленным развалинам и принялась искать лазейку, через которую смогла бы пробраться внутрь.
– Магдалена, – прошипел Симон. – Тут все может рухнуть, и тебя завалит. Давай лучше…
– Или давай со мной, или сиди тут, – резко перебила его Магдалена. – А я отца своего в беде не оставлю!
Она потянула одну из досок и таким образом запустила цепную реакцию: часть остова с грохотом обвалилась. Девушка отскочила в сторону, и ее накрыло облаком пепла.
– Что я говорил? – прошептал Симон. – Сама могилу себе роешь!
Дочь палача показала на проход, образовавшийся в куче развалин.
– Теперь хотя бы пролезть можно, – ответила она. – Здесь примерно и топка с колодцем должны находиться.
Магдалена опустилась на корточки и, выставив перед собой светильник, заползла в проем. И двух секунд не прошло, как она растворилась во мраке. Симон пробормотал короткую молитву и полез вслед за ней. Уж если на то пошло, то и помереть лучше вместе.
– Удачи! – раздался за спиной возглас Натана. – Не бойтесь, если здесь все обвалится, мы вас откопаем. Живых или мертвых.
