В отделении шла рутинная работа. Отсутствовал только прапорщик Новосад, получивший задание обойти все городские пожарные части и проверить, не хранятся ли там старые ключи от городских брам.
– Милостивый государь, вы не выполняете распоряжение, – ругался по телефону Корецкий, – газеты и журналы впредь высылать на наш адрес. Да, да, «Данцере арми цайтунг»! «Райхспост»! «Нойе фройе пресс» и «Ла Романи». Сто рублей нами высылались.
Бросив трубку, он продолжал возмущаться:
– Lescanailles!
[103]
Деньги получили и не желают ничего знать!
Газеты понадобились, чтобы хоть как-то разобраться, что происходит в Венгрии, где, по словам перебежчиков, в результате быстрого наступления русских войск в Буковине началась паника – стали разбегаться окружные власти и формироваться миссии для сепаратных переговоров. Киев запаздывал с информацией, а к отправке в Будапешт уже были готовы два перспективных агента: профессор земледельческой академии в Дублянах
[104]
и директор театра на площади Смолки.
В целях экономии штаб требовал отправлять агентов за линию фронта только при максимальной гарантии успеха и без обязательств выплаты вспомоществования родственникам агентов в случае их гибели или невозвращения. Полученная армией сумма в сто шестьдесят семь тысяч рублей на нужды разведки и контрразведки таяла на глазах.
При виде Белинского ротмистр воскликнул:
– Вот кто нам прояснит ситуацию! Ведь самые свежие новости можно узнать только во львовских кнайпах.
– Ну и погодка, – стряхивал с себя снег капитан. – Не хотите ли сказать, что я вызван именно для этого?
– Нет, конечно, дорогой Павел Андреевич, – прищурился на его новое пальто Корецкий, – хотя, если вы доложите нам городские сплетни о событиях в Венгрии, мы наконец правильно распорядимся выделенными на агентов тремя тысячами рублей.
– Вполне возможно, если побываю завтра у графини Боваровской. Мой новый друг – пан Сташевский любезно пригласил меня отпраздновать у нее Сильвестр
[105]
.
– Поздравляю, – не без зависти процедил Корецкий, – я знал, что местный свет не оставит вас без внимания. Думаю, теперь глупо задавать вопрос по поводу вашего нового пальто?
– Вы, как всегда, догадливы, ротмистр.
– Скажите, капитан, не на Набеляка
[106]
ли проживает ваша графиня? – многозначительно поинтересовался Дашевский.
– Совершенно верно, именно там.
– Тогда, надо полагать, это супруга офицера австрийского Генерального штаба полковника Боваровского?
– Сташевский мне об этом ничего не говорил, – удивился капитан.
– Ты имеешь в виду графиню, с крыши которой мы сняли того идиота с биноклем? – вмешался Корецкий.
– Именно, – подтвердил Дашевский, – на крыше тогда был конюх содержателя буфета в австрийских казармах на Театынской
[107]
. А графиню мы вызывали в качестве свидетельницы, надеялись установить с ней контакт, но она не явилась.
– Да нам тогда и некогда было возиться с ней, – припомнил ротмистр, – ведь бои шли на окраине города. А кстати, капитан, что там сейчас в нашем военно-судебном уставе за неявку свидетеля?
– Если нет законных причин, указанных в статье триста восемьдесят восемь устава уголовного судопроизводства, то взыскание не более пятидесяти рублей, а за неявку вторично – привод, – блеснул тот своими знаниями военного юриста.
– Не очень сурово для военного времени, – бросил ротмистр.
– Я думаю, Павел Андреевич, вам непременно следует побывать у графини, – продолжил Дашевский, – где еще, как не в таком изысканном обществе, можно узнать истинные настроения местной польской аристократии. Я уверен – в штабе не будут возражать.
– Может, для пользы дела мне сопровождать капитана? – начал неуверенно Корецкий.
– О, только не это, – взорвался Дашевский, – все-таки надо же выдерживать хоть какие-то паузы между вашими скандалами с дамами!
Ротмистр воспринял упрек без эмоций. Откинувшись в кресле, он еще раз взглянул на новое пальто Белинского и с ехидством заметил:
– Боюсь, капитан, это пальто будет последним реквизитом в вашей драматической роли вражеского агента.
Белинский недоуменно посмотрел на Дашевского.
– Да, Павел Андреевич, – пробормотал тот, сокрушенно пощипывая свои пышные усы, – скорее всего, в штабе решат, что выступать в роли Лангерта вам более небезопасно, да и нецелесообразно. Вот, взгляните. – И он протянул ему телеграмму:
«Генерал-квартирмейстеру штаба Восьмой армии.
Вчера вечером 19 декабря с. г. из Подволочисского этапа бежал известный вам Станислав Лангерт. Из произведенного дознания выяснилось, что караульный офицер 178-го полка Тамбовской дружины Иван Чеботарев, несмотря на приказ выпускать из камер не более 5 арестованных, выпустил 12. Во время возникшей между арестованными драки Лангерту удалось бежать.
За неприятие надлежащих мер предосторожности при выпуске арестованных и допущенный беспорядок старший унтер-офицер лишен звания и арестован строгим арестом на 20 суток.
Приняты меры по недопущению проникновения Лангерта в Австрию через русские позиции от Подволочиска до Збаража».
Сообщение начальника этапного отдела вызвало у капитана смешанные чувства. Было ясно, что побег Лангерта ставил под сомнение целесообразность его дальнейшего участия в операции. С одной стороны, он ощущал неудовлетворенность от невыполненного задания. С другой – невольное чувство облегчения от появившейся возможности изменить свое положение: спокойная, почти праздная жизнь коммивояжера из Вены уже стала угнетать его.
– Я думаю, еще не все потеряно, Павел Андреевич, – заметив смятение капитана, проговорил Дашевский. – Мы оповестили все жандармские и полицейские подразделения Восточной Галиции. Бесконтрольно передвигаться он не может. Скорее всего, будет где-то отсиживаться. За это время мы можем еще кое-что успеть. Во всяком случае, Кирьянов просил до его приезда из Кросно ничего не менять.
Порассуждать на эту тему им не пришлось, так как появился Ширмо-Щербинский с важной новостью из полицейского управления в отношении информированного контрразведкой Осадной армии Игнаци Плазы. По справкам адресного стола, месяц назад владелец дома на Подзамче, пятнадцать Герш Гейдельгейд уведомил девятый полицейский участок о сдаче внаем своей квартиры Игнаци Плазе и Эмилю Кицу, рабочим электрической станции в Скнилове
[108]
. Появилась реальная возможность разобраться с одним из нападавших на Белинского.
