В дверях он чуть не столкнулся с ротмистром губернаторского штаба Сушковым и еще одним мужчиной постарше. Это был полковник Алексеев, который, как только филеры сообщили, что объект устроился в ресторане по соседству, решил, что это тот самый подходящий случай, когда можно наконец взглянуть на него вживую и развеять все сомнения в отношении Лангерта. Оба были в гражданском.
– Я, кажется, узнал его, – сказал он негромко ротмистру, – будем брать.
Сушков молча кивнул, встал и направился к выходу из ресторана.
Внимание Белинского было по-прежнему сосредоточено на сидящем в углу Лангерте, который провожал взглядом покидающего ресторан господина. За соседним столом снова раздался знакомый голос, на этот раз капитан узнал его. Это же дядя Анны! Если это случайная встреча, то совсем некстати.
Неожиданно дверь с шумом распахнулась, и в зал в сопровождении жандармов вошел Сушков.
– Всем приказано оставаться на местах! – выкрикнул он, до смерти напугав посетителей, и вся группа, тяжело стуча сапогами, направилась к Белинскому. Двое жандармов с револьверами обежали столик и встали у него за спиной. Полковник Алексеев встал из-за своего стола и неспешно приблизился к ним.
– Господин Лангерт, вы арестованы. Имеется ли у вас оружие? – с ухмылкой произнес он.
Однако его самодовольное выражение быстро исчезло с лица, когда входная дверь вновь с грохотом распахнулась и в зал ворвались уже с солдатами Кирьянов и Ширмо-Щербинский. Они быстро проследовали к столику Белинского, и Кирьянов объявил Алексееву:
– Господин полковник, вы арестованы!
– Кто вы такие? – переводил ошарашенный взгляд с одного офицера на другого Алексеев.
– Что за вздор! Это же офицер штаба командования фронтом… – ступил вперед Сушков, который узнал среди прибывших офицеров Ширмо-Щербинского.
– Полковник арестован по обвинению в государственной измене, – резко бросил ему Кирьянов.
– Что?! – вскрикнул срывающимся тоном Алексеев, хватаясь за кобуру пистолета.
– Спокойно, полковник, – придержал его руку Кирьянов и, повернувшись к Сушкову, бросил: – Извольте, капитан, приказать вашим людям не препятствовать нам в аресте государственного преступника.
– А вы не перепутали преступника? – Сушков многозначительно взглянул на Белинского.
Кирьянов огляделся и вполголоса произнес:
– Голубчик, перед вами офицер контрразведки.
Белинский, ничего не понимая, с изумлением наблюдал происходящую вокруг него сцену, что, однако, не помешало ему заметить исчезающую в проходе на кухню фигуру Лангерта. Он вскочил и, оттолкнув жандармов, бросился за ним. Появление его на кухне с пистолетом в руке еще больше усилило панику. Один из поваров испуганно закивал в сторону приоткрытой двери с сорванной печатью, ведущей в винный погреб. Белинский устремился туда. И, спустившись по крутой лестнице, он оказался в подвале, заставленном шкафами с винными бутылками. В стене зиял открытый люк; капитан выбрался через него наружу и оказался на небольшом дворе, куда еще не подоспели солдаты из оцепления. Из соседнего двора выезжал крытый экипаж.
– Стой! – крикнул капитан, выстрелив в воздух. Но кучер только еще сильнее стегнул лошадей. Белинский остановился и прицелился, однако выстрелить не успел – что-то сильно толкнуло его в спину. Он понял, что ранен – кто-то стрелял в него сзади.
Голос Ширмо-Щербинского: «Осторожно» – было последнее, что услышал он, когда подоспевшие солдаты несли его на руках.
Глава 35
В госпитале
Тяжелораненого капитана сразу доставили в Первый военный госпиталь на Лычаковскую и тут же приступили к операции по извлечению пули. Состояние раненого было серьезным. Из-за сильного кровотечения и слабого пульса пришлось дважды впрыскивать масляный раствор камфоры.
Капитан пришел в себя на вторые сутки, и в тот же день его пришли проведать Дашевский, Корецкий и Новосад. Врача госпиталя Шкибену они нашли возле операционной.
– Надежда на полное выздоровление, – ответил на их вопросы хирург, не переставая жадно затягиваться сигаретой возле форточки, – можете пройти к нему. Шиманский! – крикнул он санитарному солдату. – Дай господам офицерам халаты и проведи. – И, бросив окурок, исчез в операционной.
Офицеры последовали за солдатом по длинному коридору, заставленному койками с ранеными. Навстречу им попалась необычная процессия, с которой они с трудом разминулись: за католическим священником в епископском одеянии следовали в черном облачении пожилая монахиня и две самаритянки.
– И что делает здесь его высокопреосвященство? – спросил санитара Дашевский.
– Это львовский архиепископ Бильчевский, – пояснил тот, – он обычно приезжает благословлять важных австрийских офицеров. Вчера привезли двоих раненых с Вышковского перевала.
Слабая улыбка тронула лицо Белинского при виде товарищей.
– Вижу, что Чухно нашел еще один подпольный магазин, – произнес он слабым голосом, увидев фрукты в руках Новосада.
– Ну, как мы себя чувствуем, капитан? – присел на стул рядом с капельницей Дашевский.
– Не так уютно, как в ресторане, но надеюсь, что это ненадолго, – ответил капитан и уже без улыбки добавил: – Это был он, Лангерт.
Офицеры не задавали вопросов – картина произошедшего в ресторане была полностью восстановлена по показаниям персонала кухни и случайной свидетельницы – жены кондуктора Цымбала, которая увидела трагическую развязку погони капитана из окна своей квартиры.
Допрошенный владелец ресторана господин Будзиновский, который вместе со своими компаньонами проживал на трех верхних этажах над своим заведением, не имел понятия, каким образом неизвестному удалось открыть дверь в винный погреб. Во время проверки документов и досмотра вещей публики ресторана у одного из них – университетского профессора Павла Кучера – был найден кусок школьной карты с начерченными карандашом линиями фронтов. Его задержали. Дамы в шляпках оказались женами австрийских офицеров, и на их квартирах были произведены обыски, которые, однако, ничего существенного не дали.
Казалось, история с нелепым противоборством двух контрразведывательных структур российской армии должна была вылиться в грандиозный скандал. Но в управлении генерал-квартирмейстера Ставки главнокомандующего совсем не были заинтересованы в громогласном оглашении очередных просчетов в борьбе со шпионами. К тому же в эти дни все внимание и в Барановичах
[135]
, и в Петрограде было приковано к немецкому наступлению в Мазурии, угрожающему окружением всей русской армии в Польше. В итоге виновных и наказанных не было, и дело ограничилось объяснительными рапортами. Полковник Алексеев благополучно вернулся в Киев с докладом и всеми ценными подарками.
Операцию по поимке Волка было приказано прекратить. Белинский ожидал отправки в штаб армии – ближе к фронту, что, однако, его совсем не радовало. Он чувствовал сильнейшее неудовлетворение. Крайняя неуклюжесть, с которой закончилась операция, болезненно затронула самолюбие и разожгла азарт игрока, жаждущего любой ценой переиграть соперника. Тем более что он снова обрел плоть и кровь.
