Тогда я сказала другое:
– Помнится, ты заявил, что нам нужно выкраивать время друг для друга, иначе вообще все зря. Не забыл?
– Оно, конечно, так, – вздохнул Келлан, – но это было до того, как началась вся эта кутерьма. – Он провел пальцем по моей щеке. – И кто поручится, что положение изменится, если я сделаю заявление? Их так интересует моя жизнь, что они продолжат тебя преследовать. Ненавидеть, обзывать… Мне с этим не справиться. Я не могу работать, если постоянно переживаю за тебя. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, даже если нам придется для этого разлучиться.
Разыграв профессиональную карту, он выглядел виноватым, но я понимала, что он огорчен ситуацией и хочет быть предельно честным со мной, и уважала его за это.
– А хочу одного: быть с тобой, – ответила я не менее откровенно. – Как-нибудь справлюсь с нападками. И с фотографированием. И с насмешками. Даже с побоями… при случае. А вот чего не потерплю, так это принуждения вести себя каким-то особым образом. Нас разводят. Мы больше не ведемся на это, ты помнишь? Мы слишком много боролись, чтобы быть вместе. Мы бьемся против целого мира, Келлан, и не ему нам диктовать. Мы выстоим.
– Симпатичная установочка, – поразмыслив, улыбнулся Келлан.
Я сплела руки у него на шее и притянула его губы к своим.
– Тогда перестань отсылать меня, а лучше займись со мной любовью.
Пылко ответив на поцелуй, он наконец помог мне разобраться с джинсами.
Чуть позже я пробудилась голой. Пошарив в поисках одежды, я не нашла ее. Я встревожилась: в отсеке было не так много места, чтобы спрятать вещи. Открыв глаза, я огляделась. Стало светлее, и я четко видела все, кроме шмоток. Приподнявшись на локтях, я осознала, что автобус движется.
Келлан спал рядом. Раз я проснулась раньше, значит он и вправду не выспался накануне без меня. Его одежды тоже не было видно. Какого черта? Я четко помнила, как распихала все по углам, чтобы вещи снова не вывалились в проход.
Я толкнула Келлана под ребра. Он хрюкнул нечто вопросительное, но глаз не открыл.
– Келлан? Где наша одежда, на полу?
Может статься, мы перед сном до того увлеклись, что не заметили, как она все-таки упала.
Келлан приоткрыл один глаз, зевнул:
– Какая одежда?
– Та, которой на нас нет, – усмехнулась я.
Келлан улыбнулся и перевернулся, чтобы положить голову мне на грудь.
– Это мой любимый наряд.
Он потянулся к моему телу, и я закрыла глаза. Мм, как приятно. Келлан игриво закусил одеяло и обнажил мне грудь. Не успела я его остановить, как он уже присосался к ней. «Боже, чего я лишаюсь?» Оттолкнув его, чтобы лучше соображать, я уставилась на мужа:
– Можешь высунуться и посмотреть, где она?
Келлан не сводил взгляда с моей груди.
– Уверена?
– Да. – Хихикнув, я толкнула его в плечо. – Найди ее, пожалуйста.
Келлан выглянул из-за шторки и сразу залез обратно. Он хмурился:
– Там ничего нет.
Я села, заглянула во все углы и даже под простыню. Одежды не было.
– Тогда где же наши вещи?
– Я не… – Келлан осекся, затем вздохнул. – Я прибью этого ушлепка, и наплевать, папаша он или нет.
– Гриффин спер нашу одежду? – Я распахнула глаза и подоткнула одеяло под мышки, полностью прикрыв грудь.
Келлан лишь шевельнул бровью. Мне впору было умереть и не встать, оттого что Гриффин пялился на меня, пока я спала, и я искренне надеялась, что была целиком укрыта, однако свинство басиста было столь восхитительно естественным, что я в итоге разразилась смехом. Естественность – дело хорошее. Естественность прекрасна. Мне почти хотелось поцеловать Гриффина. Почти.
По взгляду Келлана стало ясно, что он посчитал меня окончательно спятившей. Может, так оно и было, но коварство Гриффина было намного лучше, чем слово «ничтожество» из уст совершенно незнакомых людей.
Посмеиваясь, я толкнула Келлана коленками под зад:
– Ступай за новой!
Келлан со стоном сунул ноги в проход:
– Мне голым идти?
Я туже завернулась в одеяло. Пусть Гриффин пошутил, но мне не хотелось сидеть раздетой за тоненькой занавеской.
– А ты стесняешься?
Келлан криво ухмыльнулся:
– Вообще-то, нет. – Он нагнулся, поцеловал меня и выкатился из нашего закутка. – Я мигом.
Прикрыв лицо руками, я знай смеялась. Черт, хоть бы он добрался до сумок незаметно для большинства. Он отсутствовал дольше, чем я рассчитывала. Я на его месте летела бы пулей. Сгорая от любопытства, я высунула голову. Никого не видать – зато слышно. Кто-то из ребят еще храпел, другие кучковались в общем отсеке. Доносился и плач Гибсон. Наши вещи были в другом конце – в шкафу близ туалета. Где же Келлан? Тут он вышел из-за шторки, отгораживавшей спальные закутки от задней части автобуса. Он был полностью одет и смеялся. Я не понимала, над чем, пока вслед за ним не появилась Анна. Господи, она видела его голым!
Анна с усмешкой прошла мимо него. Поравнявшись со мной, она склонилась, взъерошила мне волосы и обронила:
– Твой муженек хорошо оснащен. – Она оглянулась на него, подмигнула, потом вернулась глазами ко мне. – Везучая ты.
Меня бросило в жар. Да, она наконец увидела Келлана во всей красе. Обалдеть.
Когда Анна ушла, Келлан присел передо мной на корточки с одеждой в руке:
– Милости прошу!
Ему было весело. Я умерла бы со стыда, поймай меня кто-нибудь в чем мать родила, а Келлан лишь забавлялся.
Мы вышли в общую зону. Гриффин смотрел, как Анна тайком кормит Гибсон грудью. Несколько дней назад я ожидала бы заметить мерзкий блеск в его глазах при виде такого зрелища, но сейчас в его взгляде не было ничего похабного. Да он смотрел и не на Анну. Его взор был прикован к Гибсон: та лопала, а Гриффин со слабой умиротворенной улыбкой следил за этим.
Келлан нарушил идиллию, отвесив ему подзатыльник.
– Какого черта, чувак? – окрысился Гриффин.
– Это тебе за наши шмотки. – Келлан указал на отсеки.
Гриффин заржал и повернулся к Анне, которая уже вовсю смеялась.
– О да, это было потрясно!
Он выставил руку – дай пять. Анна дала. Поворотившись к Келлану, который старательно избегал смотреть на мою полуголую сестру, Гриффин продолжил:
– Гибсон не спалось, и я гулял с ней по автобусу. Когда твои портки вылетели из-за шторки, мы не устояли.
Келлан искоса глянул на меня. Мы? Гибсон теперь его соучастница?
– Ты, Гриффин, лучший в мире секс-папаня! – брякнула Анна, не прекращая смеяться.
