Эван принялся настукивать мелодию по крышке пианино, а Мэтт кивал в такт чему-то, слышному ему одному. Келлан склонил голову набок, прикидывая слияние двух стилей. Мысленно я почти слышала, как аккомпанируют Сиенне «Чудилы», и результат получался бесподобный, а действительность обещала превзойти все ожидания.
Когда песня закончилась, Мэтт и Эван уже продались. Келлан пока колебался. Лана тронула его за спину, и он развернулся к ней.
– Такое предложение бывает раз в жизни, Келлан. Я бы на твоем месте согласилась.
Келлан улыбнулся и кивнул Лане, оценив ее совет. Здесь, в окружении людей, которые знали Келлана с неизвестных мне сторон, я вдруг показалась себе очень маленькой и незначительной. Отогнав это чувство, я напомнила себе, что совсем не такая. Мой голос был не последним. Во всяком случае, для Келлана. Я взяла его под руку и спросила:
– Ну, что скажешь?
– Не знаю. А ты?
Я ответила честно, не будучи уверена, правильно поступаю или нет:
– По-моему, это блеск. Откажешься – нанесешь удар по своему таланту.
«А если согласишься, то как бы мне тебя не потерять», – впрочем, эту часть реплики я опустила.
Келлан улыбнулся мне, взглянул на Ника:
– Думаю, что этой вещью мы и займемся первым делом.
Ник тоже улыбнулся – так, словно иного ответа и не ждал. Сиенна восторженно взвизгнула и заиграла другую композицию. Удивительно: то была песня «Чудил». Сиенна и вправду являлась их поклонницей. Она еще не начала петь, а я уже узнала один из любимых номеров – тот самый, из-за которого я впервые обратила внимание на Келлана, он занял в моем сердце особое место.
– Это моя любимая, – объявила Сиенна, допев до середины первого куплета. – Когда-нибудь сделаю кавер – конечно, с твоего дозволения.
Она подмигнула Келлану, и он отозвался широченной улыбкой.
– Она и у Киры любимая, – крепко прижав меня к себе, сообщил он.
Сиенна обратила свой рентгеновский взгляд на меня:
– Похоже, у нас много общего?
Когда ее взгляд вернулся к Келлану, я подумала, что общего у нас больше, чем мне хотелось бы.
Через пятнадцать минут мы вернулись на второй этаж. Мэтт, Эван и Анна ликовали по поводу предстоявшего сотрудничества. Взбешенный Гриффин угрюмо устроился в углу. В конце концов Анна взбодрила его, усевшись к нему на колени и куснув за ухо. Наверное, знакомство с «кумиром» свело на нет недовольство Гриффином. Конечно, она никогда не злилась на него подолгу. Келлан в глубокой задумчивости присел со мной на диван, поглаживая большим пальцем мою руку. Я не могла прочесть его мысли, однако не сомневалась, что он размышлял о Сиенне. Мне хотелось нарушить ход его раздумий, но я не могла придумать, что сказать.
В итоге я решила достать блокнот и засесть за свой роман. Пусть Келлан думает дальше – о чем угодно. Я буду поддерживать его так же, как зачастую он поддерживал меня. Келлан во всем разберется, и все у нас пойдет хорошо, благо мы доверяли друг другу. Меня одолевало множество жутких сценариев развития событий, но я не собиралась давать им одержать верх и надолго захватить мое воображение.
* * *
Сиенна жила в нашем доме весь праздничный уик-энд. Куда бы она ни шла, ее повсюду сопровождала компания, – по-моему, я вообще ни разу не видела ее в одиночестве. Моей сестре не понадобилось много времени, чтобы войти в ее свиту. В субботу днем, когда Сиенна сошла к главному бассейну, Анна влезла в бикини и присоединилась к ней. Клянусь, только моя потрясающая сестра могла сочетать беременность с нарядом в горошек.
Сиенна постоянно заводила беседы с Келланом. Где бы он ни был – грелся на солнышке или нырял в бассейн, – она оказывалась там же и расписывала будущий успех их сингла. Я старалась на обращать внимания на огонь в ее темных глазах. Пыталась не замечать непринужденность, с которой разговаривал с ней он. И уж точно не позволяла себе зацикливаться на том, как много у них общего. Келлан и Сиенна казались вылепленными из одного теста, и мне пришлось вообразить, что, если бы я не появилась в жизни Келлана, он мигом сошелся бы с суперзвездой.
Но, будучи рядом с ней, он ни разу не сказал и не сделал ничего неподобающего. На самом деле во время бесед с певицей Келлан постоянно прикасался ко мне: клал руку на бедро, прижимался коленом, дотрагивался локтем. Между нами всегда сохранялся минимальный контакт, как будто он бессознательно показывал мне, что тревожиться не о чем.
В последний день пребывания моей сестры в Калифорнии мы с Келланом загорали у бассейна. Большинство гостей разъехалось накануне вечером после фейерверка, и нам в кои-то веки удалось остаться наедине. Келлан в черных плавках развалился в шезлонге. Я сидела в соседнем, сплетя наши пальцы. Прикрыв глаза, он играл моим обручальным кольцом, а я глазела на его татуировку близ сердца. Неспешное прочтение букв, слагавшихся в мое имя, почти загипнотизировало меня, однако блаженство прервалось раздраженным голосом сестры. Полмира за покой!
– Нет, ничего хорошего! Я хотела девочку!
Анна мелькнула в поле моего зрения, и я проводила ее взглядом. Она подлетела к столику и поставила туда свой сок с таким ожесточением, что расплескала его. За ней следовал Гриффин – тоже в плавках, как Келлан. Он был хорош собой и явно мог рассчитывать на внимание, однако сложением изрядно уступал солисту своей группы.
– Ну а мне так и нормально, если мальчик! По-моему, круто. Назовем не Миртл, а Миртом или Мортом… Мортимусом!
Он помедлил, сестра же состроила гримасу. Я тоже. Мортимус? У меня не получалось даже представить это имя применительно к младенцу. Гриффин вдруг поднял палец и воскликнул:
– Максимус!
Я глянула на Келлана. Мы одновременно улыбнулись и пожали плечами. Максимус, что и говорить, был куда лучше Мортимуса. Сестра фыркнула, криво улыбнулась и толкнула Гриффина в плечо:
– Значит, Максимус… Как гладиатор?
– Ну, будет головорезом, – ухмыльнулся Гриффин и упер руки в боки.
Он повел бедрами, и я перестала улыбаться. Анна расхохоталась и погладила его по груди. Уцепив Гриффина за плавки, она подтянула его к своему голому животу. Гриффин незамедлительно прилип губами к ее шее, а его руки метнулись ниже спины моей сестры. Я повернулась к Келлану, искренне надеясь, что эта парочка не попытается сделать еще одного ребенка в десяти шагах от меня.
Келлан наблюдал за ними еще с минуту, а потом закрыл глаза и откинулся в шезлонге. Рядом нарисовались загорелые ноги Сиенны. Сбросив прозрачный халатик, она нахмурилась при виде басиста «Чудил», окучивавшего мою сестрицу:
– У них и вправду любовь? Он клеился ко мне раз десять…
Сиенну, казалось, не меньше моего смутили отношения Анны и Гриффина. Я старалась не глазеть на ее идеальные формы, а Келлан поднял взгляд и усмехнулся:
– Зависит от того, что ты называешь любовью. – Вновь посмотрев на мою сестру, он добавил: – Мы до сих пор пытаемся разобраться, в чем тут дело.
