Елена пожала плечами, предоставляя обер-гофмейстрине самой разбираться с упреками ее совести и большим бокалом шампанского.
Девушка испытывала те душевные муки, которые иногда причиняют светские обязанности. Она должна была внимательно выслушивать всякие пустяки, тогда как страшная боль разрывала ее сердце.
Гольфельд был настолько невнимателен, что перепоручил Елену, прибывшую на место торжества, заботам старого графа, а сам, когда соблаговолил наконец явиться, даже не извинился за это. Он был мрачен и рассеян, и Елена ломала себе голову над этой переменой. Сначала она с подозрением следила за Корнелией, но быстро успокоилась, так как ей не удалось уловить ни одного взгляда Гольфельда, брошенного на кокетливую фрейлину. На заботливые вопросы Елены кузен отвечал односложно, не притронулся к еде, но выпил один за другим несколько стаканов крепкого вина. Такое невнимание кузена, которое девушка ощутила на себе впервые, причиняло ей сильные страдания. Наконец она замолчала и утомленно закрыла глаза. Никто не заметил, что с ее ресниц скатились слезинки.
В самый разгар веселья между деревьями показался дворецкий Лоренц. Он всеми силами старался обратить на себя внимание хозяина так, чтобы не заметили другие. Наконец это ему удалось. Фон Вальде встал и углубился со стариком в лес, вскоре он вернулся, явно чем-то расстроенный.
— Я получил очень взволновавшее меня известие, — понижая голос, сообщил он доктору. — С господином фон Гартвигом — он мой старый друг — в Шалмбеке во время прогулки произошло несчастье. Он проживет, как мне пишут, не более суток и просит меня приехать, чтобы поручить моим заботам своих маленьких детей. Сообщите баронессе Лессен о моем отъезде и его причинах. Пусть она позаботится о том, чтобы празднество ничем не было омрачено. Как только начнутся танцы, мое отсутствие мало кто заметит, а до тех пор пусть моя сестра и гости думают, что меня вызвали по делу и я скоро вернусь.
Доктор тотчас удалился, его жена уже раньше отошла к буфету, так что Елизавета и фон Вальде на какое-то время остались одни. Он быстро подошел к девушке.
— Я думал, что мы не расстанемся сегодня без того, чтобы вы не произнесли окончание пожелания, которое я хотел от вас услышать, — сказал он, стараясь встретиться с ней взглядом, но она смущенно отводила глаза в сторону. — Но уж такова моя судьба, что в последнюю минуту какая-нибудь неудача снова закрывает передо мною врата земли обетованной. — Он старался придать этим словам шутливый оттенок, но от этого они звучали еще более горько. — Однако на этот раз я буду тверд. Я должен уехать, тут ничего не поделаешь, но эта тяжелая обязанность может быть значительно облегчена, если вы мне пообещаете… Помните вы те слова, которые повторяли за мной?
— Я так скоро не забываю.
— Это звучит очень обнадеживающе. Существует сказка, в которой одно слово открывает доступ к несметным сокровищам. В конце этого пожелания тоже содержится такое слово. Согласны ли вы помочь мне в том, чтобы оно было произнесено?
— Как могу я вам помочь в этом?
— Это мое дело. Я серьезно прошу вас не делать в эту минуту никаких попыток уклониться от выполнения своего обещания. Я спрашиваю вас, постараетесь ли вы за время моего отсутствия сохранить в памяти начало пожелания мне?
— Да.
— И вы готовы после моего возвращения выслушать конец?
— Да.
— Хорошо. До свидания!
Фон Вальде поклонился Елизавете и пошел к замку по кратчайшей дорожке.
Елизавета замерла в каком-то сладком оцепенении, из которого вывела ее госпожа Фельс, вернувшаяся с грудой тарелок и, к своему удивлению, не заставшая ни одного кавалера. Девушка рассказала ей о случившемся. Вскоре явился доктор и сообщил, что баронесса была очень уязвлена тем, что ее кузен не счел нужным лично сообщить ей о случившемся, и излила весь свой гнев на несчастного доктора. Однако это нисколько не задело его, по крайней мере, он преспокойно уселся за стол и с большим аппетитом принялся за еду.
В это время Елизавета пошла к Елене фон Вальде, чтобы проститься. Ее ничто не удерживало здесь больше, и она хотела поскорее остаться наедине со своими мыслями.
— Вы хотите уйти? — огорчилась Елена, когда ее юная учительница музыки подошла к ней. — А что скажет на это мой брат?
— Рудольф пошел по неотложному делу в замок, — быстро ответила за Елизавету баронесса. — Таким образом, от фрейлейн Фербер больше не требуется выполнения ее обязанностей.
Елена, бросив неодобрительный взгляд на баронессу, возразила:
— Я не понимаю, почему вы так решили. Дела, вероятно, не помешают ему вернуться сюда.
— Возможно, — ответила фон Лессен, — но он может возвратиться очень поздно. Фрейлейн Фербер будет скучать в совершенно незнакомом ей обществе и…
— Мой брат отпустил вас? — обратилась Елена к девушке, не давая договорить баронессе.
— Да, — ответила Елизавета. — Я прошу и вас разрешить мне удалиться.
Во время этого разговора баронесса Фалькенберг откинулась на спинку кресла и смерила дерзкую, как она считала, девицу презрительным взглядом с ног до головы. Гольфельд, ни слова не говоря, встал и ушел. Елена с горечью посмотрела ему вслед и не сразу ответила Елизавете. Наконец она очень рассеянно протянула девушке руку и проговорила:
— Ну хорошо, идите, милая. Большое спасибо за ваше участие в концерте.
Елизавета быстро простилась с доктором и его женой и с легким сердцем отправилась домой.
Теперь она могла всецело предаться сладкому очарованию того голоса, который так глубоко проникал в ее душу. Она, ни минуты не сомневаясь, последовала бы за ним на край света. И тут она поняла, что женщина может покинуть и родителей, и друзей, чтобы принадлежать человеку, до недавнего времени совершенно ей чужому. Два месяца тому назад она и помыслить не могла, что такое возможно.
Она свернула на извилистую дорожку, по которой часто ходила в лес с мисс Мертенс, и, замечтавшись, не заметила, что за ней уже давно раздаются поспешные шаги, а потому сильно испугалась, услышав за спиной свое имя, произнесенное мужским голосом. Позади нее стоял Гольфельд.
Сердце Елизаветы отчаянно забилось, но она быстро овладела собой и шагнула в сторону, чтобы пропустить его вперед.
— Нет-нет, фрейлейн, — улыбаясь, произнес он довольно развязно, что чрезвычайно оскорбило ее. — Я хотел проводить вас.
— Благодарю, — спокойно ответила девушка, — это совершенно ненужное самопожертвование с вашей стороны, потому что я предпочитаю ходить по лесу одна.
— И вы ничего не боитесь? — спросил он, так близко подходя к ней, что его дыхание коснулось ее щеки.
— Только непрошеных провожатых, — с трудом сдерживая свое негодование, ответила она.
— А, опять этот высокомерный тон, которым вы всегда говорите со мной! Но почему? Сегодня я непременно должен вам кое-что сказать.
