Тереза теперь сидела на кончике стула. Это все Грассо, самодовольный мерзавец «даго».
[25]
Это проделки его и Лайлы.
– Лайла заставила тебя сделать это, правда? – Теперь Тереза все поняла. Грассо что-то мямлил. – Это все твои штучки с Лайлой! Оба вы хороши! Она завидует. Она не стерпит, если мы окажемся рядом. Лайла боится, что я отберу у нее популярность. Она этого не переживет. Поэтому она настояла на своем, а я осталась ни с чем.
Тереза остановилась перевести дух. Она понимала, что теряла лицо в глазах Робби, и что еще хуже, в глазах Пола Грассо. Ничтожества! Бездарности! Он ненавидел ее, мерзкий итальяшка. Тереза не должна показывать, как отчаянно нужна ей эта роль. Как отчаянно ей надо было всем доказать – и Лайле в том числе, – что она все еще лучше всех. Ей просто крайне нужна была эта роль, крайне необходимо было снова появиться перед публикой.
Усилием воли Тереза заставила свой голос звучать нормально. С ледяным спокойствием она произнесла:
– Что ж, мистер Пол Грассо, я вижу, что нам нечего сказать друг другу. Естественно, вы должны понять, что скоро будете иметь дело с моим адвокатом. – Она помолчала. – Деньги мне не нужны. Мне нужна эта роль!
Она с силой бросила трубку и потом запустила телефоном в другой конец бассейна, где он со звоном разбился о каменную стену.
Тереза бросила недобрый взгляд на Робби, который все это время не проронил ни слова, даже не пошевельнулся.
– Ты, наверное, все слышал, – сказала она своему старому другу. Робби закинул руки за голову и скрестил ноги под восточным халатом.
– Тебя было слышно даже на Капистрано. Птицы падали на лету от твоего голоса.
Тереза была не в настроении выслушивать так называемый юмор Робби именно в этот момент.
– Прости, Тереза. Но, возможно, это и к лучшему.
Тереза вскинула голову, глаза ее чуть не вываливались из орбит от гнева, который она была не в силах сдержать. Наверное, ей не следовало так распускаться перед Полом Грассо, но на этого педика ей было плевать.
– Кому от этого будет лучше? Лайле? Только не мне, не мне, Робби!
– Я хочу сказать, что, наверное, вам с Лайлой не следует быть рядом, тем более в рабочей обстановке. Пусть все немного успокоится. Подожди, пусть пройдет какое-то время. Вы должны отдохнуть друг от друга. Я знаю, что Лайле это было бы полезно.
– Откуда ты знаешь, что ей полезно? Что она наговорила тебе про меня? Что сказала Лайла?
Тереза начала срываться на крик.
– Ничего, Тереза. Не давай разыгрываться своему воображению…
– Что она тебе сказала? – взвизгнула Тереза. Она нависала над ним, сжав кулаки.
Робби посмотрел ей в лицо, за спиной Терезы поднималось солнце, и он прищурился.
– Ничего, Тереза. Обычный треп бунтующего подростка. Ты знаешь. Послушай, Тереза, я люблю вас обеих. Я не хочу, чтобы кому-то из вас было плохо.
Теперь Робби прикрыл глаза рукой от яркого света.
– Ты любишь нас обеих, ты, жирная свинья? Нас обеих? Ты мой друг, будь ты проклят. Годами я была твоей подругой. От одного твоего любовника к другому. Я выслушивала твои бесконечные глупости. Я терпела твои мерзкие гомосексуальные дела. Я мирилась с твоим скотством. Я нашла тебе работу. Я оплатила твои долги. Ты мой друг, а не Лайлы.
Робби встал на свои ролики. Тереза наблюдала за ним, ожидая, что он обнимет ее и успокоит. Ей это было так необходимо именно сейчас. Но вместо этого Робби повернулся, взял свой халат и собрался укатить обратно в дом.
– Ты куда это наладился? – в панике закричала Тереза.
– На сегодня с меня достаточно, Тереза. Я вернусь, когда ты успокоишься.
– Подожди! – орала она.
Робби остановился и обернулся к ней.
– Ну что, Тереза? – спросил он. В голосе его сквозила усталость.
– Что она наговорила тебе про меня? – заорала Тереза, подбежала к Робби, схватила его за руку и потащила за собой.
Он пытался удержать равновесие, но вес и сила, проснувшаяся в Терезе от злости, были против него. Его тащили, как тряпичную куклу, и он ничего не мог с этим поделать.
– Что она тебе понаговорила?
40
От громкого стука в дверь Флора Ли открыла глаза и в окружившей ее темноте не сразу смогла найти выключатель. Она тяжело села на край кровати, там лежал еще кто-то. Флора вспомнила – Доуб. Он еще спал. Сколько же сейчас времени? Флора всмотрелась в зеленоватый циферблат часов на столике рядом с кроватью. Четыре тридцать три утра. Женщина помнила, что они ужинали у Шарлин и Дина, потом Доуб вызвался проводить ее домой, и она знала, что в постели он будет неукротим, но по дороге они зашли сначала в один бар, потом в другой – и… в общем, Флора частенько не могла вспомнить, чем заканчивался вечер.
Стук в дверь возобновился с новой силой. Женщина с трудом встала и начала ощупью продвигаться к двери.
– Кто там? – хриплым голосом спросила она.
– Полиция.
«Господи! Что им здесь нужно?»
– Как это полиция? Откуда мне знать, что вы из полиции? флора Ли посмотрела в глазок и увидела полицейский жетон. Она вспомнила, что стоит совсем голая, и сказала:
– Подождите минуту, я что-нибудь накину.
Флора Ли включила свет в гостиной и оглядела пустые стаканы и бутылки на кофейном столике перед софой. Она на секунду закрыла глаза, пытаясь что-то вспомнить, потом толчком открыла дверь в спальню. Свет из гостиной падал через ее плечо.
То, что она увидела на своей кровати, настолько ужаснуло ее, что бедняжка не могла ни закричать, ни шевельнуться. В дверь колотили все сильнее. Флора Ли закрыла рот рукой, чтобы не закричать. Что случилось? Почему Доуб лежал в ее постели и из его груди торчал кухонный нож? Господи Иисусе!
Она схватила халат и бросилась к двери. Она была рада приходу полиции. Теперь Флора Ли уже взялась рукой за дверную ручку, когда ее осенило.
«Они же подумают, что это сделала я», – дошло до нее. Флора Ли подавила всхлип, но поскольку стук продолжался, ей ничего не оставалось, как открыть дверь и впустить их.
Оказалось, что это был всего один полицейский и то не в форме, а в гражданской одежде. Он раскрыл свой бумажник, показал ей свой жетон и карточку удостоверения личности. Полицейский устало переступил порог и осмотрелся.
– К нам поступила жалоба, что у вас происходит драка и в квартире страшно кричат. У вас все в порядке, мэм?
Соседи уже не в первый раз вызывали полицию. Наверное, это опять миссис Рамирес, стерва. Но Флора Ли не помнила, чтобы кто-то кричал. Она тяжело опустилась на софу. Полицейский в штатском посмотрел на нее, подошел, поставил кофейный столик на место.
