Мери Джейн обдумала написанное. Квартира в наем где-нибудь в районе Колумбии обошлась бы еще дешевле, и там уж точно нельзя было встретить никого из друзей, но Мери Джейн не хотела связываться с хозяевами домов с их бесконечными вопросами и любопытством. Окружение людей было необходимо ей, как медицинская помощь. Однокомнатный номер в отеле подходил как нельзя лучше. Случайные постояльцы ее не заметят, а дежурные не задают вопросов, пока им платят за проживание. Можно подыскать что-нибудь в Бруклине, и до дорогого отеля будет всего несколько шагов. Если все-таки придется немного поработать, она попытается найти что-нибудь связанное с ночной деятельностью и будет всегда ходить через мост.
Под заголовком «Физический план» Мери Джейн написала:
1. Сбросить вес.
2. Тренировка.
Она перестала писать и улыбнулась. Да. Легче сказать, чем сделать. Но Мери Джейн поселится в номере без кухни. И не будет соблазна стряпать целые кастрюли. И никаких вылазок в бары. Отныне следование инструкциям доктора Мура – ее единственная работа. После разрыва всех отношений она должна сфокусировать свою волю на самой себе. Мери Джейн всегда имела лишние пятнадцать фунтов и всю жизнь боролась с ними, теряла их и набирала снова. У нее был десятый размер, а требовался восьмой. Потом около года назад фунты вдруг стали стремительно нарастать. Сорок фунтов. Сколько же времени уйдет на избавление от них? На запасных листочках блокнота Мери Джейн делала математические вычисления, которым научилась в школе медсестер. В одном фунте заключалось около тридцати пяти сотен калорий. Если терять по два фунта в неделю, принимая на семь тысяч калорий меньше, чем она тратит, пройдет двадцать недель до того, как она опять встретится с доктором Муром. Но если сбрасывать чуть побольше калорий, появится постоянное чувство голода, возможно, даже слабость.
Она должна сбросить лишний вес движением. Но Мери Джейн ненавидела залы для физических упражнений, теперь еще и не могла себе позволить посещение клубов здоровья. Чтобы сбросить вес, нужно просто побольше ходить. Прогулки пешком – это аэробика. Мери Джейн любила их, и они ничего не стоили. Вдобавок, если много ходить, можно беззаботно есть эклеры. Она вычеркнула второй пункт «Тренировка» из своего списка и заменила его.
2. Прогулки минимум по 10 миль в день.
Двадцать кварталов в миле. Значит, двести кварталов. Это почти от моста Джорджа Вашингтона до Гринвич Виллидж. Ну, она могла бы привыкнуть к этому. И еще можно каждый день менять маршрут. Определенно, за четыре месяца вес удастся сбросить. Как медсестра, Мери Джейн знала, что более быстрые темпы были бы опасны. Она также знала, что должна составлять свои планы предельно точно и конкретно. Ведь можно было просто записать: «Стать знаменитой великой актрисой и завоевать любовь красивого мужчины» – и на этом успокоиться. Мери Джейн опять взяла ручку и добавила к списку:
3. Планировать еду на каждый день.
4. Записывать все, что съедено.
5. Не держать еду дома.
Над заголовком «План карьеры» она задумалась, но потом записала то, что придумала раньше.
1. Подвести новый итог.
2. Написать в театры Вест-Коаст.
3. После операции сделать новые фотографии.
4. Выбрать новое имя.
Если Мери Джейн изменит имя и получит новое удостоверение личности, ей придется потерять свои акции. Она так много работала, чтобы получить их, и акции, казалось, каким-то образом утверждали ее в жизни. Отказаться от них было сейчас, пожалуй, самым тяжелым. Мери Джейн пожала плечами. Обладание акциями не сделало ее той, кем она хотела быть. Подводить ложный итог было ни к чему. Она знала множество покойных театральных деятелей, могла обронить вскользь упоминания о нескольких именах, чтобы заставить любого поверить, что ей давали роль Элизы Дулиттл в новой постановке «Пигмалиона» в театре в Оак-Злафф, штат Миссури. Или Эмили в «Нашем городке». Или Лауры в «Стеклянном зверинце». Конечно, у нее никогда не было ни одного шанса сыграть эти роли. «Вечно характерная актриса и никогда инженю», – злобно напомнила себе Мери Джейн. Но теперь все должно измениться!
Конечно, отныне она должна отказаться от своего триумфа в создании образа Джилл. И пора прекратить упоминать о своей любимой Олбани. Мери Джейн может использовать свой талант. Хорошей внешности должно оказаться достаточно, чтобы предпринять еще один штурм горы. Но теперь Мери Джейн необходимо здорово поработать над собственным обновлением. Она обязана научиться играть роль прекрасной, полной надежд, преуспевающей женщины. Да, она читала интервью с подобными дамами, смотрела фильмы с такими персонажами. Мери Джейн знала, как изучить эту роль. Это будет ее величайшее достижение, гораздо более сложное, чем создание на сцене образа толстой, неряшливой Джилл.
Мери Джейн оперлась о дубовую спинку стула и поднялась. На улице сгущались сумерки. Количество прохожих увеличилось. Люди приезжали с востока, выходили из станции и направлялись на запад по своим домам. Их ждали семьи? Их ждали горячий ужин и, возможно, даже несколько шуток после тяжелого рабочего дня? Мери Джейн на мгновение почувствовала, как жалость к себе начинает охватывать ее, словно влажная, холодная накидка. А что, если она не сможет избавиться от веса, который поймал ее в ловушку и держит крепче савана? Что, если доктор Мур не станет ею заниматься? Что, если у него ничего не получится? Мери Джейн сбросит вес, доктор Мур займется ею, а если нет, то это сделает какой-нибудь другой врач. «А что, если ты опять потерпишь поражение, и на этот раз не из-за своей внешности? В конце концов, кем ты себя считаешь? Сколько симпатичных девушек пытались добиться успеха и обивали пороги приемных в Сан-Диего? И много ли находилось работы для новых звезд? Кем ты себя считаешь?»
И вдруг в сгустившихся сумерках Мери Джейн услышала голос своей бабки: «Хочешь роль в серьезной пьесе? А кто ты такая? Слушательница драматической школы? Или ты считаешь себя Сарой Бернар? Кто ты? Кем ты себя возомнила?» Мери Джейн закрыла уши руками, но голос бабки звучал очень громко.
– Я не знаю, кто я или кем я стану. Но я не та, кем была, – в отчаянии выкрикнула она. – Я не та, кем была!
20
В лучах послеполуденного солнца длинные тени пересекли веранду, окружавшую бассейн тетушки Робби. Лайла лежала на животе на кушетке в открытом купальнике, чтобы принимать все тепло жаркого светила, хотя над ней был навес, способный защитить от взрыва водородной бомбы. Ее шелковистые рыжие волосы, покрытые толстым слоем крема, были обернуты полотенцем. Скоро Жозе должен был принести ей огромный ледяной бокал лимонада, приготовленного из натуральных лимонов и диетического сиропа. Он даже наверняка бросит туда листик настоящей мяты. Жизнь здесь, у Робби, хотя это и был тормоз во всех смыслах этого слова, представляла определенную выгоду. И тетушка Робби давал дельные советы. «Реши, чего ты хочешь, и хватай это со скорлупой», – деликатно выражался он. И Лайла скоро начнет сбор орехов. Она больше не сомневалась в том, чего хотела. Ей было необходимо кино, кино, более прекрасное, чем то, в котором работала ее мать. Ракета, чтобы запустить ее в глаза публики. Лайла услышала чьи-то приближающиеся мягкие шаги, слегка приоткрыла глаза и увидела тетушку Робби без роликовых коньков и в огромной соломенной шляпе. Было странно видеть его не плавно скользящим, а шагающим вразвалочку.
