— Слава богу, вы не на дежурстве! — обрадовалась
я, представившись. — Мне срочно нужна ваша помощь!
— Сначала говорите — не лезь, а потом зовете на
помощь, — обиженно сказал участковый. — Я не хочу, чтобы пострадала
моя карьера.
— Ну какая у вас карьера? — разозлилась я. —
Недоразумение одно.
— Чего вы от меня хотите?
— Чтобы вы вместе со мной проверили одно помещение.
— Отлично! — усмехнулся Копейкин. — Что будем
искать?
— Пропавшую женщину.
— Что, пленница сбежала?
— Послушайте, Алексей Михайлович, — я перешла в
более жалостливый регистр. — Тут темно и ужасно страшно. Вокруг шляются подозрительные
личности… Я бы вам все объяснила на месте.
Копейкин некоторое время напряженно сопел в трубку, потом
спросил:
— А где вы находитесь?
Я подробно объяснила.
— Приеду, ждите, — буркнул он и положил трубку.
Я с облегчением вывалилась из будки, добежала до машины,
завела двигатель и принялась медленно кататься по улице. Останавливаться в
таком паршивом месте казалось мне верхом бесшабашности.
Интересно, почему чин из ФСБ назначил Кате встречу в таком
странном месте? Может быть, дом только снаружи кажется нежилым, а внутри он
отремонтирован и обставлен? Возможно, это одна из явочных квартир разведчиков.
Тогда мы с Копейкиным вляпаемся в историю. Нас могут поймать при попытке
проникнуть на чужую территорию. Вот это будет номер!
Однако полностью игнорировать то, что Катя так долго не
подает о себе вестей, было невозможно. Попади я в подобную передрягу, мне бы не
хотелось думать, что девочки сидят сложа руки и не пытаются меня спасти.
А может, Шлыков гораздо коварнее, чем нам кажется? Знает и
про наш женский клуб, и про похищение, и про дачу с подвалом. Просто пока не
рвется освобождать свою жену, а подбирается к нам с какой-нибудь другой
стороны. То, что от него нет никаких известий, настораживало больше всего. Однако
курьер вчера на Казанском вокзале появился, следовательно, никаких изменений в
заранее определенном графике не наблюдалось. Не для того ли, чтобы усыпить нашу
бдительность?
Копейкин приехал на старом «Москвиче». Увидев меня в
«Опеле», он присвистнул.
— Чья тачка? — спросил он.
— Моя. Только прав у меня нет, — сразу призналась
я.
— С какой стороны ни посмотри, Марина Александровна, вы
честному менту не компания.
— Я ведь вас не на вечеринку позвала, —
рассердилась я.
— Но и я не в служебное время приехал, — парировал
он.
— Могу оплатить вам ваше время. Считайте, что это
коммерческий вызов. Ночная халтура.
Копейкин уничтожающе посмотрел на меня:
— Я участвую в вашем заговоре. Скрываю то, что вы
украли чью-то жену. И денег от вас брать не намерен. А то получится, что вы
меня подкупили.
— Ладно, не то сейчас время, чтобы препираться. Я
ужасно благодарна, что вы приехали. И если немножко нагрубила, то только
потому, что волнуюсь. Вы помните Катю?
— Такая пожилая, красивая?
— Пожилая! — возмутилась я. — Тоже мне,
мальчик нашелся!
Недовольные друг другом, мы расселись по машинам и подъехали
поближе к нужному дому.
— Кажется, там никого нет, — заметил Копейкин,
выходя из машины.
Одет он был в джинсы, кроссовки и тонкий хлопчатобумажный
свитер. На моей внешности нервные сборы сказались гораздо сильнее: я надела
выходной костюм, состоящий из короткой юбки и пиджака, а к нему — простые с
резиновыми вставками спортивные тапочки на танкетке.
— Пойдемте внутрь, — шепотом сказала я. — У
меня есть фонарик.
— Как же, я помню, — буркнул Копейкин,
непроизвольно потирая лоб.
Мы подошли к дому. В свете фонарика, которым я водила перед
собой, было заметно, что входная дверь подъезда перекошена, а петли, на которых
она держится, основательно заржавели.
Копейкин достал из кармана носовой платок и взялся им за
ручку.
— Ничего не трогайте, — понизив голос, предупредил
он.
Дверь противно заскрипела и открылась. Из темноты на нас
дохнуло затхлостью. Запах гнилого дерева перемешивался с запахами бетона и
пыли.
— Осторожнее. Возможно, здесь даже перекрытий нет.
Мои надежды на то, что дом внутри оборудован для явочных
встреч, не оправдались. Он был практически разрушен, остались лишь обветшалые
стены.
— Вряд ли вашей подруге назначили здесь встречу, —
сказал Копейкин чуть громче, чем раньше.
Наверное, ему тоже было не по себе.
— У вас есть оружие? — спросила я, прижимаясь к
нему.
Мне стало так страшно, что хотелось вцепиться в рукав
участкового двумя руками. Вместо того чтобы ответить, он отобрал у меня фонарик
и сказал:
— Надо все осмотреть. Или, может быть, дождемся утра?
— Нет, раз уж мы приехали; и даже вошли, давайте
действовать.
По сантиметру продвигаясь вперед, мы ступали с невероятной
осторожностью. Я подозревала, что здесь водятся крысы. Если бы какая-нибудь
попалась мне под ноги, окрестности огласил бы леденящий душу вопль. Однако
крысы благоразумно попрятались.
— Пусто, — произнес Копейкин. В его голосе
сквозило облегчение. — Ваша подруга не могла с адресом напутать?
— Нет, — я энергично покачала головой. —
Только не Катя. Она очень ответственная.
Луч фонарика медленно скользнул по сложенным у стены
бетонным блокам, проплыл по смятым мешкам из-под цемента, потом внезапно
метнулся назад.
— Что это? — хриплым голосом спросил Копейкин.
— Где? — Я изо всех сил старалась не поддаваться
панике.
— Вон видите?
Он направил луч на бетонные блоки, я с замиранием сердца
посмотрела на них, но ничего подозрительного не заметила.
— Господи, помилуй! — пробормотал между тем
Копейкин, хватая меня за руку. — Там женская туфелька.
И тогда я тоже увидела ее. Это была красная узконосая
туфелька с круглой кокетливой пряжкой на боку, она валялась кверху шпилькой и
наводила на нехорошие мысли.
— Ваша подруга носит такие туфли? тут же спросил
Копейкин.
С места он, однако, не двинулся, продолжая издали
разглядывать свою находку.
— Не знаю.
— Ладно, тогда давайте подойдем поближе.
Мы тронулись в нужном направлении, держась за руки, как
заблудившиеся дети. Подойдя поближе, Копейкин наклонился, чтобы поднять
туфельку. Луч фонарика скользнул по полу, и тут я увидела вторую туфельку… Она
была на ноге у Кати. Я хотела закричать, но горло сдавил ужас, и я так сильно
сжала руку Копейкина, что он едва не подпрыгнул.
