— Ну, и как эти птички? — спрашивает Тревор.
— Я обслужил их, — сообщает Лесли. — Наставил на путь истинный с помощью своей неподражаемой старомодной учтивости.
— Иди ты! — огрызается Тревор.
Медленно тянется утро. Очереди увеличиваются. Атмосфера под серо-стальными трубами и балками становится более душной; постепенно нарастают неуверенность и тревога; пассажиры, шаркающие в длинной, медленно ползущей к стойке паспортного контроля очереди, поглядывают на часы и прикидывают, не опоздают ли они на свой рейс. Пассажир Р.Дж. Шелдрейк, в бежевом костюме в стиле «сафари» и с практичным жестким чемоданом на колесиках, предъявляет свой бесплатный билет и отпускает мрачное замечание насчет очереди. У него крупная, куполообразная голова, преждевременно полысевшая, и большая бульдожья челюсть; остальные черты лица как бы втиснуты между этими двумя выступающими деталями.
— Не волнуйтесь, сэр, — говорит Лесли и заговорщицки подмигивает. — Пройдем те со мной, я устрою, чтобы вас зарегистрировали через бизнес-класс.
— Нет-нет, мне не нужны никакие поблажки, — возражает доктор Шелдрейк (таково его звание согласно билету). — Это входит в полевую работу, — загадочно добавляет он и, отклонив помощь Тревора, исчезает в толчее вместе с чемоданом на колесиках.
— Это был тот журналист? — интересуется Тревор.
— Не знаю, — пожимает плечами Лесли. — В билете написано, что он доктор.
— Перхоти у него еще больше, чем у меня, — замечает Тревор. — Да и волос-то почти нет.
— Только не поворачивайся сразу, — предупреждает Лесли, — тебя сейчас снимают.
Дородный мужчина с пышными короткими бакенбардами, одетый в двухцветный блузон и тщательно отутюженные брюки, направляет на них с расстояния в десять ярдов ручную видеокамеру. Рядом с ним толчется увешанная бижутерией женщина в желтом хлопчатобумажном платье с узором из красных пляжных зонтов, она рассеянно поглядывает вокруг с видом хозяйки пса, который остановился пометить дерево.
— Ни фига себе, — выпаливает Тревор.
— Тихо, — урезонивает его Лесли. — Это тоже наши.
Мистер и миссис Эверторп только что прилетели местным рейсом, с востока Центральной Англии.
— Не возражаете, если мы заснимем вас для нашего домашнего фильма? — спрашивает, приближаясь, мистер Эверторп. — Я заметил вашу униформу, как только мы вошли в зал.
— Нисколько, сэр, — отвечает Лесли. — Могу я взглянуть на ваши билеты?
— На Гавайи летим, а?! Жду не дождусь, когда поймаю в видоискатель этих танцорок хулы
[4]
.
— Даже и не думай, пока я рядом. — Миссис Эверторп шлепает мужа по толстому запястью. — Мне казалось, что это наш второй медовый месяц.
— Тогда тебе, любимая, самой придется надеть травяную юбочку, — говорит мистер Эверторп, подмигивая Лесли и Тревору. — Волнует воображение.
Миссис Эверторп снова шлепает мужа, и Тревор бросает на него понимающий взгляд — такой юмор в его вкусе.
А вот семейство Бэст, по-видимому, вообще лишено чувства юмора. Мистер Бэст в высшей степени озабочен ваучерами, которые предоставляют скидки на разнообразные развлечения, включенные в «Тревелкомплект»: Райская бухта Луау, Музей тихоокеанских китов, Парк водопада Ваймеа и так далее, и так далее. В его пластиковой сумочке, похоже, всего лишь три комплекта ваучеров, а Бэстов четверо. Они плечом к плечу стоят перед Лесли — отец, мать, сын и дочь, строго по росту, светлоглазые, с рыжеватыми волосами, тонкогубые, — пока он пытается заверить их, что эта ошибка будет исправлена конторой «Тревелуайз» в Гонолулу.
— Почему вы не можете дать их нам сейчас? — спрашивает мистер Бэст.
Лесли объясняет, что служба контроля в Хитроу не держит у себя ваучеры.
— Это непорядок, — заявляет мистер Бэст, высокий, сухопарый, с узкими рыжими усиками.
— Ты должен пожаловаться, Гарольд, — настаивает миссис Бэст.
— А я и жалуюсь, — отвечает мистер Бэст. — Именно это я и делаю. Чем я, по-твоему, занимаюсь?
— Я имею в виду, написать.
— О, я напишу, — мрачно обещает мистер Бэст, застегивая темно-синий блейзер. — На этот счет не волнуйся. Напишу. — Он отходит маршевым шагом, за ним гуськом следуют остальные члены семейства.
— Он, между прочим, адвокат! — обернувшись через плечо, выпускает последнюю стрелу миссис Бэст.
— Еще один удовлетворенный клиент, — иронизирует Тревор.
— Некоторые клиенты никогда не бывают довольны, — замечает Лесли. — Знаю я этот тип. Чую их за милю.
Но к какому типу принадлежат их следующие клиенты, Лесли определить не удается. На молодоженов они совсем не похожи. Видимо, отец и сын, потому что фамилия у них одна — Уолш. У старика морщинистое узкое лицо, крючковатый нос и клок седых волос, как хохолок у какаду, на вид ему по меньшей мере семьдесят, а тому, что помоложе, вероятно, за сорок, хотя из- за его бороды — этой неопрятной, пегой растительности — точно сказать трудно. Оба они облачены в темную, довольно теплую одежду немодного покроя. Мужчина помоложе, сообразуясь с целью их путешествия и климатом пункта назначения, пошел на одну уступку: расстегнутый ворот рубашки он аккуратно выложил на лацканы пиджака — такого Лесли не видел, пожалуй, с пятидесятых годов. Старик — в коричневом в полоску шерстяном костюме, при воротничке и галстуке. Он часто вздыхает про себя и озирает встревоженным взглядом слезящихся глаз неспокойную шаркающую толпу.
— Как видите, небольшой затор па паспортном контроле, — говорит Лесли, проверяя документы. — Но не волнуйтесь... мы постараемся, чтобы вы не опоздали на свой рейс.
— Не очень-то я расстроюсь, если и опоздаю, — откликается на его слова старик.
— Мой отец никогда не летал, — объясняет мужчина помоложе. — Он немного нервничает.
— Вполне понятно, — снова вступает Лесли. — Но как только вы взлетите, вам понравится, мистер Уолш, — не так ли, Тревор?
— А? А, да, — подтверждает Тревор. — В этих огромных самолетах, в этих аэробусах вы и не заметите, что летите. Как в поезде, вот как.
Старик скептически хмыкает. Его сын аккуратно убирает «Тревелкомплект» во внутренний карман твидового пиджака и, словно вьючное животное, становится между двух чемоданов.
— Ты, папа, бери мой «дипломат», — говорит он.
— Тревор... помоги мистеру Уолшу с багажом, — подсказывает Лесли.
— Как это любезно с вашей стороны, — благодарит мужчина помоложе. — Я не смог найти свободную тележку.
Тревор, неодобрительно разглядывающий два дешевых потертых и поцарапанных чемодана, неохотно повинуется Лесли. Через несколько минут он возвращается со словами:
