Я хотел тотчас же послать с этим известием курьера, но мне
не дали ни почтовых лошадей, ни паспорта, как это сделали и с Вратиславом. То и
другое нам обещали дать через три дня, и тогда сказанный курьер отправится с
подробным известием обо всем. Между тем я счел нужным написать вам это письмо в
том предположении, что, может быть, купцу удастся проехать русские владения и
его величество король скорее получит столь важное известие».
Эпилог
В феврале 1730 года на русский престол взошла императрица
Анна Иоанновна. Ее кандидатуру предложил (по совету барона Остермана) самый
влиятельный член Верховного тайного совета князь Дмитрий Голицын, уверенный,
что Анна, из желания царствовать, согласится на некоторые «кондиции»,
ограничивающие ее самодержавную власть. Однако 28 февраля Анна разорвала
«кондиции» и объявила себя самодержавной императрицей. Уже 4 марта она уничтожила
Верховный тайный совет и восстановила Правительствующий сенат.
Анна Иоанновна не была подготовлена к роли, которую ей
пришлось сыграть на российской сцене. Она предпочитала предоставить реальную
власть людям, которым могла доверять всецело, как своим единоверцам. Внешняя
политика во время ее царствования находилась в ведении барона Остермана, делами
церковными руководил Феофан Прокопович, войсками начальствовали Миних и Ласси,
внутренними делами управлял Бирон…
Получив власть, Анна Иоанновна жестоко расправилась с теми,
кто более всего выступал против ее призвания на царство: с князьями
Долгорукими.
Семья Алексея Григорьевича, в том числе князь Иван с молодой
женой Натальей Борисовной, была лишена всего состояния, прав и отправлена в
ссылку в тот самый Березов, где некоторое время назад умер свергнутый их же
усилиями Алексашка Меншиков. Алексей Григорьевич даже встретил там сына и дочь
Меншикова, которые вскоре вернулись в Петербург. А Долгорукие остались… Алексей
Григорьевич и жена его так и умерли в Березове после четырех лет ссылки.
Государыню-невесту теперь называли разрушенной невестой. Саксонский посланник
Лефорт в одной из своих депеш в марте 1730 года написал, ерничая: «Девственная
невеста покойного царя счастливо разрешилась в прошлую среду дочерью…» Судьба
этого ребенка неизвестна. Сама же Екатерина жила в Березове до тех пор, пока
новое дознание не вскрыло участия Долгоруких в подлоге государева завещания. По
указу Бирона Екатерина была сослана на Бел-озеро, в Воскресенский Горицкий
девичий монастырь. Вступив на престол в 1741 году, Елизавета Петровна вернула
свою прежнюю соперницу в Петербург и пожаловала ее фрейлиной. Екатерина вышла
замуж за графа Александра Брюса, но умерла, не прожив с ним и года.
Ее сноха Наталья окончила жизнь монахиней, с именем
Нектария, во Фроловском женском монастыре в Киеве. Постриглась она по своей
воле, после того, как в 1739 году пережила жестокую погибель любимого мужа.
Князь Иван Алексеевич был казнен в версте от Новгорода, близ
Скудельничьего кладбища. На эшафоте, где смешалась кровь обезглавленных Ивана
Григорьевича, Сергея Григорьевича и Василия Лукича Долгоруких, вслед за ними
четвертовали бывшего фаворита. Смерть он встретил с необыкновенной твердостью и
мужеством.
Из всех Долгоруких, замешанных в дело о подложной духовной
Петра Второго, в живых остался только Василий Владимирович. Да и тот был сослан
в Соловецкий монастырь за то, что знал о замыслах своих родственников, но не
донес на них. Елизавета Петровна, крестным отцом которой он был, вернула ему
звание фельдмаршала и назначила президентом Военной коллегии.
Императрица Елизавета сначала приговорила барона Остермана к
повешению, но потом заменила казнь ссылкой – все в тот же злополучный Березов,
где Андрей Иваныч (Генрих-Иоганн-Фридрих!) прожил последние пять лет своей
жизни. Его верный сподвижник Степан Лопухин так и остался при дворе
действительным камергером. Его особые заслуги оказались мало оценены Анной
Иоанновной, однако жена его была вознаграждена более мужа и блистала при дворе,
став признанной любовницей Левенвольде. Наибольшего успеха она достигла при
Анне Леопольдовне. Воцарение Елизаветы Петровны стало концом и для мужа, и для
жены: оба были биты кнутами, у обоих урезали языки, а потом сослали в Селенгинск
на вечное поселение.
Что же сказать об остальных?
Медицинская карьера отца и сына Блументростов при дворе
окончилась: Анна Иоанновна питала к ним недоверие, потому что слишком много
особ императорского семейства умерло на их руках.
Герцог Иаков де Лириа покинул Петербург еще в 1730 году:
испанское посольство в России, где к власти пришли воинствующие протестанты,
ориентированные на Германию, было признано бессмысленным. А вот его друг Джеймс
(Хакоб!) Кейт был щедро вознагражден Анной Иоанновной: в августе 1730 года она
создала лейб-гвардии Измайловский полк, куда подполковником назначила Кейта.
Впрочем, гораздо важнее для него было то, что уже в 1732 году он руководил в
Москве, а потом много лет и в Петербурге первыми масонскими ложами. Воспоминание
о нем сохранилось в старинном гимне русских масонов:
…Петра светом озаренный,
Кейт к россиянам прибег;
И усердьем воспаленный,
Огнь священный здесь возжег.
Храм премудрости поставил,
Мысли и сердца исправил
И нас в братстве утвердил.
Кейт был образ той денницы,
Светлой коея восход
Светозарныя царицы
Возвещает в мир приход.
«Светозарной царицею», очевидно, названа здесь Анна
Иоанновна, ради восшествия которой на престол был убит русский император Петр
Второй. Ему было четырнадцать лет…
* * *
Но вернемся немного назад, в один из тех ясных и морозных
январских дней 1730 года, когда Петр еще лежал при смерти. Об этом знала только
Москва – велика, необъятна Россия! А в деревушке Лужки небось вообще не слышали
о болезни императора.
С заснеженных холмов к речке бежали двое – брат и сестра.
Девочка, путаясь в разношенных валенках, едва поспевала за братом, а он торил
тропку, то и дело оборачиваясь, таинственно блестя глазами:
– Что покажу – ахнешь! Что покажу…
Наконец ему надоело оборачиваться на сестренку. Выбежал на
заснеженный лед и, пригнувшись, словно пытаясь разглядеть что-то, двинулся к
середине реки. Остановился, замахал нетерпеливо. Сестра подбежала, чуть дыша от
усталости и любопытства:
– Ну? Ну что там?
Мальчик указал темное пятно чистого льда меж белых слоев
снега. Плюхнулся прямо на лед, отчаянно уговаривая сестру, чтоб не боялась, а
когда она распростерлась рядом, принялся тыкать в лед пальцем, шепча, словно
боялся спугнуть кого-то:
– Гляди! Гляди вниз!
