Мисс Трилби, нацепив лорнет с толстыми стеклами, прочла извещение.
— Посмотри на себя, — сказала она. — У тебя щеки пылают. И глаза блестят. Несчастье красит тебя. Или близость смерти подталкивает нас к размножению, как романтические отношения в концлагере?
Гретхен содрогнулась.
— Может быть, мое тело снова побуждает меня к репродукции?
— Чтобы заменить Эшли. Это не смешно, ягненочек. Однако, может, так и есть. Но я опять хочу тебя спросить: почему ты выбрала этого мужчину? Неужели безумие тебя не пугает?
На следующий день Гретхен вместе с ним прошла к машине. Ей показалось совершенно естественным без приглашения забраться внутрь, проехать до его дома, а потом подняться на второй этаж по лестнице с потрескавшимися ступенями.
Он усадил ее на табурет в затемненной кухне и показал несколько своеобразных старинных фотографий архитектурных объектов. В помещении пахло химикатами и уксусом. Открытую дверь в кладовку подпирал старый «Коммодор 64». В гостиной Гретхен заметила более современный компьютер с заставкой на экране в виде гигеровских
[7]
ребятишек с гранатами и кружившихся в танце духов.
— Я никогда здесь не ем. — сказал Ник. — В качестве кухни эта комната совершенно бесполезна.
Затем он слил содержимое кювет в канализацию и прополоскал ванночки. Под тонкой шерстью громко забилось сердце. От его тела, гибкого, как у льва, исходил мужской, какой-то хищный запах.
Когда он отвернулся, она расстегнула жакет. Пуговицы, словно подогревая ее страсть, слишком легко выскользнули из петель.
Жакет соскользнул в тот момент, когда он снова повернулся к ней лицом. И при виде удивленного взгляда, скользнувшего по ее худощавой груди, она ощутила холодок кухни.
Он снова отвернулся и вытер руки кухонным полотенцем.
— Тебе не стоит в меня влюбляться.
— Не слишком ли самоуверенно с твоей стороны?
Она не собиралась влюбляться. Нет. Это совсем другое.
— Это не самоуверенность, а предостережение. Я охраняю свою территорию, хищники всегда так поступают. Да, некоторое время я буду держать тебя при себе. Но рано или поздно ты начнешь мешать моей охоте. И тогда я тебя убью или прогоню, чтобы не убивать.
— Я не намерена влюбляться в тебя.
Твердо. Убедительно.
— Отлично.
Он бросил полотенце в раковину, подошел к ней и приник к ее рту.
Она неловко ответила; после долгого перерыва реакция оказалась слишком сильной, и она оцарапала ему спину.
Поцелуй закончился. Он погладил ее волосы.
— Не беспокойся. Я не стану пить кровь. Я могу сдерживать свои импульсы.
Она решила подыграть его шутке, в которую почти поверила.
— Это не важно. Я хочу стать такой же, как ты.
Шутка?
Он уселся на стул, привлек ее к себе, прижался щекой к груди.
— Этого недостаточно. Для превращения у тебя должны быть соответствующие гены.
— Это действительно инфекция?
Она почти шутила, наполовину притворяясь, что верит.
— Как вирус, который заражает раком. Я только знаю, что из тысяч моих жертв только несколько человек подхватили лихорадку и выжили, став такими же, как я.
— Вампирами?
— Можно сказать и так. Одним из тех, кого я заразил, был мой сын. Он тоже заболел лихорадкой и переродился. Поэтому я решил, что все дело в генах.
Он крепче прижал ее к себе, словно желая согреть.
— А что случится, если у жертвы окажутся неподходящие гены?
— Ничего. Ничего не случится. Я никогда не дохожу до того, чтобы убивать. Я никого не убивал уже более сотни лет. Тебе ничто не угрожает.
Она соскользнула на пол, встав на колени, обвила руками его талию. Он поддерживал ладонью ее голову, гладил по обнаженным рукам и плечам.
— Шелк, — наконец произнес он, поднял на ноги, прикоснулся к груди.
Она кормила Эшли, но это не предохранило девочку от лейкемии. В груди столкнулись лед и огонь, как будто снова вот-вот польется молоко.
— Ты одинок?
— Господи, конечно. Только поэтому я не устоял против тебя. Знаешь, у меня инстинкты хищника, этого я не могу отрицать. Но я родился человеком.
— Как ты заразил своего сына?
— Случайно. Я сам заразился вскоре после женитьбы. Пьетра, моя жена, давно умерла.
— Пьетра. Какое странное имя.
— Для Флоренции тринадцатого века оно нисколько не странное. Мое перерождение произошло вскоре после свадьбы. Я очень тяжело болел. Я понимал, что мне нужна кровь, но не знал почему и не мог контролировать свою жажду. Я выпил кровь священника, который пришел меня исповедовать. Жажда оказалась такой сильной, что я убил его. Но я не хотел его убивать, Гретхен. Я был не более виновен, чем младенец, сосущий материнскую грудь. Первая жажда всегда почти неконтролируема. Я выпил слишком много, а когда увидел, что он мертв, быстро оделся и убежал.
— И оставил свою жену.
— Я больше никогда ее не видел. Но спустя несколько лет я встретил за карточным столом молодого человека. Притворился его другом и заманил в темный переулок. Я выпил его крови, чтобы утолить жажду. А позже снова увидел его, уже переродившимся. Он стал моим соперником в погоне за кровью. Я заразил его, он переболел лихорадкой и стал таким, как я. Позже я сложил все куски головоломки. Я покинул Пьетру беременной, и, как ты понимаешь, он оказался нашим сыном. У него имелись необходимые гены. Если бы их не было, он бы и не заметил небольшой потери крови.
Его рука вновь погладила ее по плечу.
— А где он теперь?
— Я сам частенько гадаю об этом. Вскоре после его перерождения я заставил его уехать. Вампиры не могут держаться вместе. Им необходимо охотиться.
— Почему ты все это мне рассказываешь?
Гретхен пыталась контролировать себя, но услышала, каким тонким стал ее голос.
— Я всегда говорю людям, кто я такой. И никто не верит.
Он встал, заставил ее подняться, снова поцеловал, прижался к ее телу бедрами. Она прошлась рукой по его плечам и расстегнула рубашку.
— Ты тоже мне не веришь.
И тут она улыбнулась:
— Я хочу тебе поверить. Помнишь, я как-то говорила, что не хочу быть человеком.
Он приподнял бровь и посмотрел на нее сверху вниз.
— Боюсь, твои гены не позволят тебе стать кем-то еще.
В его аккуратной спальне почти не было мебели. На низенькой полке рядом с кроватью она заметила книги из магазина мисс Трилби: «Красный дракон» и «Исповедь наркомана». Внезапно он поднял ее и уложил поверх покрывала. Они опять долго целовались. Потом он медленно овладел ею. Он не закрыл дверь, и с кровати был виден экран компьютера. Гигеровские духи хранителя экрана исполняли сладострастный танец. А потом она закрыла глаза, но духи продолжали танцевать под веками.
