Хотя я не проявляю большого интереса к уже опубликованным произведениям, эта вещица мне всегда нравилась, и через пару лет я попыталась переложить ее в прозу — так появился первый рассказ о Соне Блю. Переложение комикса в литературный рассказ не доставило больших трудностей, поскольку первоначальный сюжет был проработан до мельчайших деталей».
«Красный ворон» — настоящая грязная дыра. Единственное, что выдает в нем бар, это реклама бутылки «Олд Кроу» в витринном окне да мигающая неоновая вывеска «Бар-салон». Туалеты здесь постоянно засоряются, и все давно пропахло мочой.
В течение недели это обычная дешевая забегаловка для водителей грузовиков и живущих по соседству любителей выпивки. Искать здесь Чарльза Буковски
[14]
было бы напрасной тратой времени. Но, поскольку напитки здесь стоят недорого, а бармен никогда не спрашивает удостоверений личности, в пятницу бар преображается, посетители становятся моложе и необычнее, по крайней мере внешне. Обычных завсегдатаев тесных кабинок и любителей табуретов у стойки «Красного ворона» сменяют молодые парни и девчонки в черной коже и с таким количеством пирсинга, что они напоминают ходячие наборы слесарных инструментов. Но Буковски среди них все равно нет.
Этот пятничный вечер ничем не отличается от остальных. К тому времени, когда я приезжаю, на обочине уже толпится кучка подростков-готов — в руках пластиковые одноразовые стаканчики с теплым, как моча, пивом, нескончаемые разговоры. На фоне всех этих дурацких причесок, изобилия черной краски вокруг глаз, мертвенно-бледных от пудры лиц и черной губной помады на меня никто не обращает внимания.
Обычно я не заглядываю в подобные места, но до меня дошли слухи, что в «Красном вороне» собираются последователи кровавого культа, и я решила проверить их лично. В большинстве случаев такие сведения оказываются пустой болтовней, но порой за городскими байками скрывается нечто зловещее.
Внутри «Красного ворона» тоже полно молодежи, и выглядят они гораздо более угрожающе и странно, чем я. В своей мотоциклетной куртке, потрепанных джинсах и такой же поношенной футболке с портретами «Нью-йоркских красавиц» я едва вписывалась в принятый здесь дресс-код.
Я машу рукой бармену, которого, кажется, совсем не удивляют мои солнечные очки в темное время суток, и заказываю пиво. Мне наплевать, что на поданном им стакане отчетливо видны отпечатки чьих-то пальцев, а верхний край пахнет губной помадой. В конце концов, я же не собираюсь из него пить.
Теперь, когда я не выделяюсь в толпе, я усаживаюсь и жду. В таких местах совсем не трудно получить любую информацию. Все, что от меня требуется, — это набраться терпения и держать уши открытыми. За долгие годы я выработала способность прислушиваться сразу к десяткам разговоров и отсеивать бессмысленный треп, не придавая ему значения, до тех пор, пока не отыщется то, что я ищу. Подозреваю, что я немного похожа на акулу, которая улавливает плеск раненой рыбы за несколько миль.
— …я ему сказал, пусть поцелует меня в задницу…
— …нет, мне понравился их последний альбом…
— …шлюха вела себя так, словно я…
— …до следующей получки? Клянусь, ты все получишь сполна…
— …оживший мертвец. Он в самом деле существует…
Ага. Вот оно.
Я поворачиваю голову в направлении заинтересовавшего меня голоса, но стараюсь не смотреть в упор. У барной стойки парень и две девчонки в чем-то убеждают еще одну молодую женщину. Девчонки — архетипичные цыпочки-готы. Им около двадцати, может, чуть меньше, одеты в кожу и нижнее белье, слишком много краски на лицах. Одна высокая и жилистая, и толстый слой пудры не может скрыть угревую сыпь на ее щеках. Судя по корням ее черных, как вакса, волос, она вполне может быть бесцветной блондинкой.
Ее подружка значительно ниже и немного толстовата для атласного черного бюстье, в котором с трудом помещается ее грудь. Лицо белое, как у клоуна, около уголка левого глаза замысловатая татуировка, в которой можно узнать скорее персонаж из популярного комикса, чем одного из египетских богов. На ней узкие мужские брюки для верховой езды, отделанные по всей длине черным кружевом, отчего она выглядит немного выше, чем на самом деле.
Парень, составивший им компанию, высокий и костлявый, на нем черные кожаные брюки, ремень с ужасающего вида серебряной пряжкой и кожаная куртка. Он не носит ни рубашки, ни футболки, так что можно рассмотреть безволосую впалую грудь. Парень примерно того же возраста, что и девчонки, может, чуточку моложе. Он постоянно кивает, что бы ни сказали его спутницы, и нервно отбрасывает назад прядь гладких волос бордового цвета. Мне не требуется много времени, чтобы установить, что высокую девушку зовут Сейбл, низенькую — Танит, а парня Сержем. Девушка, с которой они разговаривают, отличается коротко подстриженными торчащими во все стороны рыжими волосами и кольцом в носу. Это Шавна.
Я по привычке переключаю зрение на спектр Претендентов и сканирую всех четверых на наличие сверхъестественных сил. Все чисто. Странно, но они все же вызывают во мне интерес. Я неторопливо перемещаюсь ближе к группе, чтобы легче было отфильтровать голос Мэрилина Мэн-сона, орущий из ближайшего музыкального автомата.
Шавна качает головой и нервно усмехается; она не уверена, что это не глупый розыгрыш.
— Да ну, настоящий вампир?
— Мы ему рассказали о тебе, скажи. Серж?
Танит бросает взгляд на неуклюжего юнца, сидящего рядом. Серж энергично кивает, отчего бордовая прядь снова падает ему на глаза.
— Его зовут Раймер. Лорд Раймер. Ему триста лет, — едва дыша, добавляет Сейбл. — И он сказал, что хочет с тобой встретиться.
Несмотря на увлечение готикой и весь постмодернистский шик, Шавна выглядит испуганной школьницей.
— Правда?
Мне становится ясно, что она попалась на крючок, как шестифутовая форель, и троице готов не составит труда вытащить рыбку. Все четверо упакованных в кожу мятежников выскакивают из «Красного ворона» настолько быстро, насколько позволяли их «доки Мартенсы».
[15]
Я выжидаю пару секунд и отправляюсь за ними.
Я вижу их силуэты уже на приличном расстоянии и никак не могу отделаться от ощущения, что здесь что-то нечисто. Правда, я нашла то, что искала, но все как-то неправильно, и, будь я проклята (понимаю, что это излишне), если я могу понять, в чем дело.
Насколько мне известно, вампиры избегают готов, как дневного света. Хоть их юношеское увлечение смертью и декадансом могло поначалу убедить вампиров использовать подростков в качестве слуг, их экстравагантные манеры привлекают чрезмерное внимание окружающих. Вампиры предпочитают более рассудительных и менее заметных служителей. Хотя этот лорд Раймер, кем бы он ни был, мог обладать более современным нравом, чем те, с кем мне приходилось сталкиваться в прошлом.
