— Боюсь, генерал Томсон не сумеет оценить это обстоятельство должным образом.
— О, Томсон! Действительно, он вряд ли будет в восторге. Но думаю — возможно, впрочем, самонадеянно, — я сумею, как и в прошлый раз, убедить старика. Разумеется, это будет непросто… Но попытаться… да… попытаться следует в любом случае.
— Что я слышу, Стив? Вы намерены принять участие?
— Я? Ничего такого пока не сказано, дорогая леди. Ничего такого. Я, кажется, взял тайм-аут до рассвета. То есть — черт вас побери с вашими «вампирскими» традициями! — до утра. До завтрака. Так-то. Извольте подождать.
— Конечно, Стив. Я и не думала торопить, вы сами заговорили о генерале Томсоне.
— Что ж из того? Независимо от того решения, которое я приму утром, говорить с Томсоном, очевидно, придется мне. У вас есть другие варианты?
Само собой; других вариантов у нее не было.
Как не было их и у Стивена Мура — утром он просто и деловито включился в обсуждение общих планов.
Никто, впрочем, не требовал от полковника торжественной декларации и принесения присяги.
С генералом Томсоном дело обстояло сложнее.
Ночью Полина составила небольшую — на полторы страницы — записку с изложением фабулы происшествия, а вернее, целой цепи загадочных происшествий, связанных с неожиданным фамильным интересом герцога Текского.
Надо полагать, материал получился занимательным — генерал Томсон не без интереса погрузился в чтение.
Воспользовавшись паузой, Стив оглядел пространство кабинета.
Ничего нового для себя он не обнаружил — все, как и в прошлый раз.
Суровый аскетизм, воплотившийся в строгий авангард. Кажется, это называется минимализмом и стоит недешево, но таинственное «Saladin Services», надо полагать, может позволить и не такое.
Тем более теперь: мир откровенно, панически напуган террористами всех мастей — услуги профессионалов из «Saladin», вне всякого сомнения, нарасхват.
Генерал будто услышал.
— Занимательная история, ребята… В другое время я бы, пожалуй… Да… В другое время. Но не теперь. Надеюсь, Полли, вы не сочтете меня административным монстром?
— Значит — нет, Джон?
— Значит, нет, Стив. При всем моем расположении к Полине, к тебе и к сэру Энтони… Нет. Впрочем, это вовсе не значит, что Полина не сможет консультировать вас на расстоянии. Не так уж мало, старина, если вдуматься. Здесь к ее услугам огромная информационная база, ну… и прочие возможности, о которых мне не хотелось бы распространяться. Теперь, когда я в курсе вашей проблемы, считайте, что Полли может действовать почти официально. Потом, когда все разъяснится — я полагаю, вы не сомневаетесь, что все разъяснится самым реалистическим, а вернее, материалистическим образом? — надеюсь, потешите старика Томсона занимательной историей.
— Ну, разумеется, генерал, вы будете первым, кому откроется истина. Вам, впрочем, не привыкать.
— Иронизируешь?
— Злюсь.
— Но, Стиви…
— Оставь, Джон… Я же сказал: злюсь. Это эмоция. А разум согласен с тобой полностью.
— Я рад. И кстати, как ты обошел свое нынешнее начальство? Не говори мне, что легко получил отпуск.
— Еще не получил, но рассчитываю получить.
— Просто так?
— Не просто. Румыния, старик, не так уж тиха и патриархальна в свете нынешних проблем. В лесах Трансильвании нашим аналитикам мерещатся теперь не упыри, восставшие из древних могил, — но боевики венгерских националистов. Иными словами, ситуацию в Трансильвании,
Населенной, как ты знаешь, венграми, все чаще сравнивают с ситуацией в Косово. «Демократический союз венгров в Румынии» — есть, друг мой, такое политическое образование — открыто заявляет о «культурном геноциде» венгерского народа. Пока только культурном. Нам ли не знать, старина, что обычно следует потом?
— Да уж… По-твоему, ситуация зашла так далеко?
— Еще нет. Потому я прошусь в отпуск. Всего лишь в отпуск. Иными словами, собираюсь совместить приятное с полезным. И надеюсь, что руководство пойдет мне навстречу.
— Твое — пожалуй, Передо мной же стоят несколько другие задачи и потому отпустить Полину… нет, сейчас не смогу.
— Понимаю.
— А вы, Полли?
— Очень хорошо понимаю. «Второе Косово», не приведи, конечно, Господь, не по нашей части…
— Что же — по нашей? Я правильно уловил многоточие?
— Совершенно правильно, генерал. В большом массиве информации, собранной покойным герцогом, едва не затерялось крохотное обстоятельство, которое, как мне кажется, могло вас заинтересовать. Меня — заинтересовало.
— Я слушаю, Полина.
— Костаса Катакаподиса, главного подозреваемого по делу о загадочной гибели профессора Эрхарда и всей его ученой компании, румынская криминальная полиция отпустила. Алиби было безукоризненным. Однако смириться с этим румынам было непросто — других подозреваемых не обнаружилось, а дело… Дело буквально кровоточило. И они не смирились. Иными словами, за греком следили еще некоторое время после освобождения. Так вот, не задерживаясь в Румынии, тот вылетел в Турцию и… немедленно оказался на борту яхты «Ахерон»… У вас не возникает никаких ассоциаций?
— Река, впадающая в ад. Или — по другим источникам — сам ад, одно из его имен?
— Верно, Стив. Еще чудовище, порождение сатаны. Или страшная смерть. Словом, нечто ужасное, всегда связанное с гибелью и с преисподней. А вам, генерал, ничего не приходит на память?
— «Танатос»?
— Верно. «Танатос», затонувшая прошлым летом у берегов Южной Африки.
— Яхта по имени «Смерть»? Любопытно, кому в голову пришло подобное?
— О, Стив, эта голова, а вернее, ее обладатель — суть большая головная боль генерала Томсона. Простите за дурной каламбур, джентльмены.
— А вы всерьез полагаете, Полли, что это снова он?
— Он удивительно последователен, мой генерал. И обожает самые мрачные аналогии. Чем мрачнее — тем лучше. К тому же носится теперь с идеей клонирования, будоражит консервативные правительства и общественное мнение. И, надо сказать, делает это мастерски.
— Фанфарон. Не терпит тишины вокруг свой персоны.
— Возможно. Словом, некоторое время назад наш друг организовал утечку информации. А вернее, одной-единственной бумаги.
— Список тех, кого собирается клонировать на каком-то необитаемом острове?
— На острове или на борту современного лайнера, дрейфующего в нейтральных водах, дело не в этом. Шокирующая суть заключалась именно в списке.
— Помню газетную шумиху.
