— Добрый день, Кейт! Я так и знал, что это вы. Я могу называть вас Кейт?
— Конечно. — Похоже, ей удастся познакомиться с одним из директоров поближе. Шеф будет впечатлен. — А вы, должно быть, доктор Маартенс?
— Совершенно верно. — Он протянул ей руку. — Зовите меня Чарлзом.
— Договорились. — Кейт ответила ему рукопожатием. — Здесь невероятно красиво! Я бы согласилась на пластическую операцию, только чтобы побыть тут пару дней.
Чарлз улыбнулся.
— Поверьте, вам ни к чему пластика. Но обязательно приезжайте к нам отдыхать!
И он пригласил ее следовать за собой.
— Боюсь ошибиться, но мне кажется, что у вас южноафриканский акцент.
— Сдаюсь. — Он улыбнулся и поднял руки. У него были красивые длинные пальцы. — Я из Зимбабве. Правда, когда я родился, страна еще называлась Родезией, и это было самое красивое место на планете. Боюсь, теперь все изменилось. Мы уехали оттуда, когда мне исполнилось восемнадцать.
— Почему вы выбрали Великобританию?
— Моя семья жила в Англии. В то время я бы предпочел Австралию или Канаду, однако судьба распорядилась иначе. Но здесь хорошо, мне не на что жаловаться.
— А холод?
Он мягко улыбнулся.
— Мне нравится английская зима.
— Вы повторяете слова моего шефа.
Они подошли к главному входу.
— Вы знаете, когда у него день рождения?
Кейт хмурилась.
— Кажется, в феврале.
— Понятно. Он родился зимой, поэтому любит холод. Как и я.
— Все так просто? — засмеялась Кейт. — Боже, вблизи это место еще прекраснее! — Она остановилась и окинула восхищенным взглядом здание из красного кирпича, похожее на пряничный домик.
— Дом построили в начале семнадцатого века. Здесь жил богатый торговец. Он возил товары в Лондон по реке Ли.
— Так это Ли? Очень интересно.
Оказывается, клиника Чана и парк, где были обнаружены вторая и третья жертвы, соединены водным путем!
— Вы когда-нибудь катались на лодке? — Вопрос Маартенса отвлек ее от размышлений.
Она покачала головой.
— Обязательно попробуйте. Попросите мужа арендовать лодку на ближайшие выходные. Вам понравится.
— Я не замужем, — машинально ответила она. И сразу возникло ощущение, что он специально спросил насчет лодки, чтобы узнать об этом.
Кейт улыбнулась. Маартенс открыл перед ней дверь.
— Невероятно! И возлюбленного нет?
Он определенно флиртовал.
— Этого я не говорила. Мы не торопим события.
— Понятно. А я бы на его месте поторопился, такую женщину легко потерять. Добро пожаловать в «Элизиум», прежний Керрингтон-Холл, творение Томаса Керрингтона!
— Богатого торговца, оприходовавшего речку Ли, — добавила она.
Маартенс кивнул.
— Я восхищен, вы запоминаете детали.
— Чарлз, мой начальник фанатично увлечен историей. Поэтому деваться некуда — я привыкла запоминать исторические подробности. Думаю, я сдала бы экзамен без подготовки!
— Не сомневаюсь. Но, пожалуйста, остановите меня, если я слишком увлекусь историей поместья. Абсолютно все, что касается этого дома, кажется мне удивительным и захватывающим.
— Понимаю. Мне хорошо знаком ваш тип — мужчина, страстно увлеченный своим хобби.
«А также красивый, образованный, честолюбивый и богатый», — подумала она.
Они зашли в просторный холл, пол которого был выложен черными и белыми мраморными плитами. Вместо оконных стекол были витражи, а наверх вела широкая лестница из кедра.
— Шедевр архитектуры. Мы купили его почти десять лет назад. А теперь позвольте позаботиться о вашем пальто. Сумку, если хотите, можете оставить у администратора.
Маартенс помог Кейт раздеться. Сумку она оставила при себе. Там лежал телефон, и Джек мог позвонить в любую минуту.
— Я покажу вам клинику, а потом мы выпьем кофе в «Оранжерее», я попросил накрыть для нас столик. Не возражаете?
— Я, наверное, создала вам уйму проблем.
— Какие проблемы? О чем вы? — Он пожал плечами. — Все посетители «Элизиума» обслуживаются по высшему разряду. Здесь так заведено.
Они свернули в боковой коридор.
— Вам не сложно совмещать работу в двух совершенно непохожих заведениях?
— Вы имеете в виду государственную больницу и частную клинику?
Кейт кивнула.
— Лично мне несложно, хотя другим, возможно, было бы тяжело. Лондон постоянно держит в напряжении, там настоящая работа, настоящие врачебные проблемы. Знаете, ведь пластические хирурги не только выравнивают носы или увеличивают грудь. Зачастую мы спасаем жизнь. Вы бы ужаснулись, увидев ожоги, опухоли и раны, с которыми к нам попадают люди.
— Мне уже страшно, — с тревогой сказала Кейт, искренне надеясь, что он не станет развивать эту тему.
— Для многих мы — последняя надежда. Люди, которые приезжают к нам, травмированы физически и эмоционально. Мы возвращаем им нормальный вид и, если повезет, нормальную жизнь.
— Мне так жаль их!
— Мне тоже. Но я искренне рад за вас. Вашей внешности можно только позавидовать, но, держу пари, вы смотрите в зеркало и видите только недостатки.
Она удивленно взглянула на него.
— Не понимаю. Что вы хотите этим сказать?
— Кейт, простите, я не хотел вас обидеть. Вы очень красивы. А красивые люди всегда требовательны к собственной красоте.
Она нервно поправила волосы. Маартенс заметил ее жест и улыбнулся.
— Прошу прощения, я позволил себе бестактность. Судьба наградила вас красотой. В этом нет ничего дурного.
— А вас она разве обделила?
— Разумеется, нет. И я знаю это. Говорят, хвалить свою внешность неприлично, а по мне так лучше честность во всем. Я знаю, многим мое лицо может показаться привлекательным.
— Только может? — Кейт насмешливо изогнула бровь.
— Мы поднимемся здесь. — Он указал на короткий лестничный пролет. — Спасибо за комплимент. В любом случае я привык честно говорить о внешности. Подозреваю, вы, как и большинство красивых женщин, притворяетесь, будто внешность не имеет значения. Но только до тех пор, пока вы красивы. Стоит постареть, попасть в аварию или заболеть, как внешность начинает значить очень много, если не все.
— И это — ваш звездный час?
— Да, моих коллег и этой клиники. Мы потакаем прихотям богатых и красивых людей, которые хотят оставаться молодыми. И, наверное, жить вечно.
