— Улика, проходящая по другому делу, — ответил Гамаш, протягивая ему коробочку. Старшему инспектору почему-то показалось, что его заместитель сможет увидеть нечто такое, что он сам проглядел. Посмотрит на буквы снаружи и внутри и увидит. Бювуар озадаченно рассматривал шкатулку.
— Это связано с одним из ваших рождественских дел?
Боясь нарушить ход его размышлений, Гамаш лишь молча кивнул.
— Набор вырезанных букв? Бред какой-то, — сказал Бювуар, возвращая ему шкатулку.
Вот и верь после этого интуиции!
После того как Жан Ги ушел, Гамаш повернулся к Лакост.
— Добавьте к вашему списку Беатрис Мейер.
Двадцатикилограммовый округлый кусок гранита прогрохотал по неровному льду и ударился о камень в дальнем конце площадки. Раздался оглушительный удар, который несколько мгновений спустя эхом отразился от холмов, окружающих озеро Брюме. Это было самое холодное утро за всю зиму, и температура продолжала падать. К полудню они все превратятся в сосульки. Солнце как будто дразнило их. Не давая никакого тепла, оно ярко светило, совершенно ослепляя всех, на ком не было темных очков.
Билли Уильямс расчистил площадку на озере, и теперь он сам, Бювуар, Лемье и Гамаш наблюдали за миниатюрной Эмили Лонгпре, которая, учащенно дыша, как раз выпрямлялась после броска.
Надо поскорее заканчивать, подумал Гамаш. Эмили необходимо доставить в теплое помещение, прежде чем она превратится в ледышку. Прежде чем они все превратятся в ледышки.
— Ваша очередь, — повернулась Эмили к Бювуару, который смотрел на нее с вежливым любопытством.
Инспектор при всем желании не мог воспринимать керлинг всерьез. Присев на корточки, он прикинул расстояние до другого конца дорожки. Сейчас он им всем покажет, что такое природные способности к спорту. Скоро ему придется отбиваться от приглашений в олимпийскую сборную Канады. Естественно, он их отвергнет. Бювуар не мог позволить, чтобы его имя связывали с таким смехотворным времяпрепровождением. Хотя, возможно, через несколько лет, когда он уже не сможет заниматься нормальным спортом, он подумает над этими предложениями.
Клара погрузилась в горячую воду ванны. Она все еще злилась на Питера за его подарок со свалки, но постепенно начинала отходить. Было так приятно лежать в душистой воде и перекатывать пальцами ног травяные брикетики для ванны — рождественский подарок матери Питера. Нужно было бы позвонить и поблагодарить, но это могло подождать. Свекровь упорно называла ее Клэр и вплоть до нынешнего года дарила ей исключительно кухонную утварь и кулинарные книги. Однажды подарила фартук. Клара ненавидела готовить и подозревала, что матери Питера об этом прекрасно известно.
Поплескивая ладонями по поверхности воды, Клара мечтала. Это была ее любимая фантазия. Она представляла себе, как в дверь их дома стучит директор Нью-йоркского музея современного искусства. Двигатель его машины заглох на морозе, и ему нужна помощь.
Перед мысленным взором Клары проплывали картинки того, что произойдет потом. Она проведет его в гостиную и пойдет в кухню, чтобы приготовить чай. Но когда она вернется, то не обнаружит его в гостиной. Он будет в ее студии. Клара найдет его там. Изумленного.
Нет. Плачущего.
Он будет плакать, пораженный красотой и великолепием ее искусства.
— Чьи это работы? — спросит он, не стесняясь текущих по щекам слез.
Она скромно промолчит. Он сам поймет, что великий художник стоит перед ним. Он назовет ее самым талантливым, самым потрясающим, самым великим художником всех времен и народов.
Тогда она, не желая показаться слишком эгоистичной, проведет его в соседнюю студию и покажет картины Питера. Главный хранитель Музея современного искусства посмотрит с вежливым интересом и отдаст им должное. Но при этом ни у кого не возникнет никаких сомнений в том, кто в их семье обладает поистине удивительным талантом.
Клара начала напевать.
— Согните колени, инспектор. Правильно. А теперь возьмитесь за ручку камня так, как будто вы пожимаете чью-то руку, — инструктировала Бювуара Эмили Лонгпре. — Теперь отведите руку с камнем назад, одновременно с левой ногой, а потом резко выбросьте их вперед. Камень сам потянет вас вслед за собой. Только помните, не надо его подталкивать. Пускай скользит по инерции.
Бювуар посмотрел на другой конец площадки, где лежал камень, запущенный Эмили. Внезапно ему показалось, что он находится очень далеко.
Гамаш наблюдал за тем, как его помощник делает глубокий вдох и отводит правую руку с камнем назад. При этом он чуть не потерял равновесия. Бювуар почувствовал, как его ноги неудержимо скользят по льду, и понял, что что-то пошло не так.
Камень глухо ударился о лед, и Бювуар, пытаясь спасти положение, изо всех сил выбросил правую руку вперед. Левая нога, которую он тоже пытался выбросить вперед, заскребла по льду, и Бювуар почувствовал, что падает.
Секунду спустя он плашмя растянулся на льду, по-прежнему крепко сжимая правой рукой ручку камня.
Клара думала о фильме, который они смотрели накануне вечером. Они с Питером уже очень давно не смотрели видеокассет. Почти все их фильмы были на DVD. Кроме того, все любимые кассеты Питера были безнадежно испорчены. Он столько раз просматривал свои любимые кадры, что лента в этих местах растягивалась, и фильм становилось невозможно смотреть.
Пришедшая ей в голову мысль была настолько неожиданной, что Клара резко села в ванне, не замечая прилипших к телу кусочков душистых трав. Неужели она права?
— Дорогая, мама звонит из Монреаля. Благодарит нас за подарок.
В ванную вошел Питер с телефоном в руках. Клара попыталась отмахнуться, но было уже поздно. Бросив на мужа разъяренный взгляд, она вытерла руки и взяла трубку.
— Здравствуйте, миссис Морроу. Мы рады, что вам понравился подарок. Вам тоже счастливого Рождества. Моя работа в аптеке? Очень хорошо, спасибо. — Клара посмотрела на мужа. Ее глаза метали молнии. Она не работала в аптеке уже лет пятнадцать. — Я тоже хотела поблагодарить вас за подарок. Это так любезно с вашей стороны. Да, я его уже успела оценить. Да, bon appétit. — Клара отключилась и протянула телефон Питеру. — Кажется, она мне подарила суповые кубики.
Клара опустила взгляд. На поверхности воды плавал разбухший горошек и ярко-оранжевые кусочки моркови.
— Я выиграл? — поинтересовался Бювуар, отряхиваясь и удивленно глядя на камень, лежащий у его ног.
— Это зависит от того, во что вы играли, — улыбнулась Эм.
Трескучий мороз сослужил инспектору добрую службу. По крайней мере никто не заметил жгучего румянца стыда, выступившего у него на щеках. Бювуар смотрел на тяжеленную гранитную глыбу у своих ног и чувствовал, как у него в душе зарождается невольное уважение к керлингистам.
Гамаш достал фотографии, которые его люди сделали на месте преступления. На снимке, сделанном после того как Матушка очистила «дом», были отчетливо видны пять камней, которые лежали в снегу, за пределами площадки.
