Заметив, что Сиси собирается запустить в него увесистым томиком, Саул отступил в сторону, но недостаточно проворно, и книжка больно ударила его по руке.
— Естественно, я читал твою чертову книгу. Заканчивал и начинал читать снова. — Он с огромным трудом удержался от того, чтобы не сказать все, что думает об этой ахинее. — Я знаю эту трогательную историю. Твоя мать нарисовала шар Li Bien, и это единственная вещь, которая осталась у тебя в память о ней.
— Не только о ней, придурок! Обо всей моей семье, — злобно прошипела Сиси.
Саул, конечно, хотел вывести ее из себя, но не подозревал, каких демонов он при этом выпускает на свободу. Внезапно он почувствовал себя маленьким мальчиком, съежившимся от страха перед нависающей над ним мегерой, которая заслоняла собой солнце и весь окружающий мир. Саул внутренне сжался, ощущая себя совершенно беспомощным перед этой глыбой мрака. Но внешне он оставался нормальным взрослым мужчиной, который неподвижно замер посреди гостиничного номера, вглядываясь в стоящую перед ним женщину и изумляясь тому, как на свет могло появиться такое чудовище.
Сиси хотелось наброситься на него, живьем содрать с него кожу, выцарапать эти наглые глаза и растерзать на куски ненавистную плоть. Ярость распирала ее грудь, и исходившие от нее волны злобы по мощи могли сравниться с энергией вспыхнувшей сверхновой звезды. Руки судорожно напряглись, готовые в любой момент вцепиться в горло Саула. И она действительно была способна задушить его. Несмотря на то что он был значительно крупнее и тяжелее. Сиси знала, что в том состоянии, в каком она была сейчас, ее ничто не могло остановить.
После обеда, состоявшего из отварной лососины и gigot d’ agneau
[12]
Клара и Мирна решили разделиться, чтобы заняться рождественскими покупками поодиночке. Но сначала Клара собиралась отправиться на поиски Зигфрида Сассуна
[13]
.
— Ты идешь в книжный магазин? — поинтересовалась Мирна.
— Конечно, нет, — удивленно посмотрела на нее Клара. — Я собираюсь сделать прическу.
— И тебе для этого нужен Зигфрид Сассун?
— Не он сам, конечно, а кто-то из его салона.
— Понятно. Хотя мне все, связанное с ним, всегда казалось унылым и безрадостным.
Клара вспомнила печальные, насупленные лица женщин на фотографиях из рекламных буклетов салонов «Сассун» и подумала о том, что, хотя слова Мирны несколько категоричны, они не так уж и далеки от истины.
Несколько часов спустя усталая, но довольная Клара неторопливо шла по улице Сен-Катрин, с трудом удерживая набитые покупками яркие пакеты. Вояж по магазинам прошел блестяще. Она купила замечательный подарок Питеру и множество небольших презентов для друзей и родственников. Мирна была права. Джейн бы понравилось наблюдать за тем, как она тратит доставшиеся ей деньги. Кроме того, теперь Кларе стала понятна и загадочная реакция подруги на упоминание имени Сассун.
— Нейлоновые чулки? Шоколадки «Херши»? — раздался за ее спиной мягкий, певучий голос.
— А я как раз думала о тебе, коварная изменница. Ты допустила, чтобы я в одиночестве бродила по неприветливым улицам Монреаля, приставая с незнакомым людям с расспросами о том, где можно найти Зигфрида Сассуна.
Содрогаясь от смеха, Мирна прислонилась к стене старого здания, в котором находился банк.
— Я даже не знаю радоваться мне или огорчаться по тому поводу, что никто из прохожих никогда в жизни не слышал о Зигфриде Сассуне, а потому ничуть не удивился моему желанию сделать прическу у давно умершего поэта времен Первой мировой войны. Почему ты не сказала, что моего Сассуна зовут Видал
[14]
, а не Зигфрид? — Клара весело рассмеялась, опустив переполненные пакеты прямо на заснеженный тротуар.
— Но результат просто потрясающий! — Мирне наконец удалось справиться с приступом смеха, и она чуть отступила назад, с серьезным видом рассматривая голову Клары.
— Особенно хорошо это видно в шапке, — заметила Клара, натягивая вязаную шапочку с помпоном поглубже на уши, и обе женщины снова рассмеялись.
Было просто невозможно не чувствовать себя весело и беззаботно в такой обстановке. Было около четырех часов двадцать второго декабря, солнце уже село, и теперь весь Монреаль, всегда полный очарования, был еще и залит рождественскими огнями. Сверкающие праздничные гирлянды на улице Сен-Катрин отбрасывали разноцветные отблески на снежные сугробы и медленно проползающие мимо, застрявшие в обычной для часа пик тянучке машины. Торопливо снующие по тротуарам пешеходы время от времени останавливались перед ярко освещенными витринами.
Конечный пункт их сегодняшнего вояжа по магазинам был совсем рядом. Универмаг «Огилви». И его витрина. Даже с расстояния в полквартала Клара уже чувствовала ее мягкое очарование, отражавшееся на лицах столпившихся перед ней детей. Не замечая ни холода, ни прохожих, в спешке задевающих ее локтями, Клара приблизилась к витрине. Она даже забыла о присутствии Мирны. Перед ней была ее заколдованная деревня. Ее Мельница в Лесу.
— Встретимся внутри, — тихо сказала Мирна, но Клара ее не слышала. Она уже была далеко. Восхищенные дети и какая-то непонятная груда тряпья остались позади, на заснеженном тротуаре. Клара шла по деревянному мостику по направлению к бабушке-медведице, выглядывавшей из окна мельничного домика.
— У вас не найдется немного мелочи? Ľargent, s'il vous plait?
Мерзкий рыгающий звук вырвал Клару из мира ее грез. Потом она услышала испуганный возглас какого-то ребенка, отвела взгляд от витрины и посмотрела вниз. Груду тряпья вырвало прямо на заскорузлое от грязи одеяло, которым она была обернута. А может быть, это был он. Клару это совершенно не интересовало. Она чувствовала лишь досаду оттого, что какой-то бомж изгадил ей миг, которого она ждала целый день, целую неделю, целый год. Теперь вокруг загалдели дети, началась суета, и магия момента исчезла безвозвратно.
Клара попятилась от витрины и начала озираться по сторонам в поисках Мирны, но быстро поняла, что ее подруга наверняка уже зашла внутрь, чтобы принять участие в грандиозном событии. Дело было в том, что к универмагу «Огилви» в этот день их привело не только желание посмотреть на витрину. В книжном отделе на первом этаже проходила презентация последней книги их односельчанки Руфь Зардо.
Раньше выход тоненьких сборников стихов Руфи проходил совершенно незаметно для широкой публики и сопровождался лишь скромным празднеством в бистро Трех Сосен. Но потом произошло нечто поразительное. Эта пожилая, желчная поэтесса с изрезанным морщинами лицом стала лауреатом Премии генерал-губернатора. Все были просто потрясены. И вовсе не потому, что она не заслужила этой премии. Клара знала, что Руфь пишет изумительные стихи.
