— Послушайте, к смерти доктора Гудмена я не имею никакого отношения, — сказал наконец Робби, — И давайте не будем больше об этом.
— Нет, будем!
Суровое лицо Эндрю говорило о том, что он не шутит.
— Ну ладно, расскажу. Те выходные я провел с девушкой, не с моей подружкой, а с другой, понятно? А той сказал, что ездил к больному отцу. И если она узнает, что я ее обманул, она от меня уйдет.
— Об этом надо было думать, когда ты развлекался с другой девицей.
— Спасибо за совет, — сказал Робби, вздохнул, а потом выдал нечто совсем дикое: — Прежде чем я вам все расскажу, знайте, что я тут ни при чем, я этого не делал.
— Не делал чего?
— Того, о чем сейчас расскажу.
— Может, сначала расскажешь?
— Ну хорошо, просто имейте это в виду, ладно?
Робби глубоко вздохнул и начал:
— Мне нужны были деньги, а доктор Гудмен сказал, что даст, только ему нужна моя помощь.
— В чем?
— Написать статью.
— Про тайнопись и искусство шифровки?
— Да. А потом заявил, что ему нужна не просто помощь, что я должен сделать все сам от начала до конца: и провести исследование, и написать статью. А он бы потом опубликовал ее под своим именем.
— Он заплатил тебе, чтобы ты написал за него статью? — не веря ушам своим, спросил Эндрю.
— Послушайте, я уже сказал, что не делал этого, понятно? Даже не начинал, только успел заказать книги. В тот день я зашел к нему, чтобы сказать, что отказываюсь. Не хватало, чтобы меня вышибли из университета.
— Но если ты собирался проделать всю подготовительную работу и написать статью, как мог доктор Гудмен знать, что написано в дневнике? — спросила Клер, — Как он узнал об убийстве Роджера Осборна?
— Он его уже прочитал. Вы ж его знаете, выдающийся был человек.
— Значит, когда я ему показала свои записи, в тахиграфии он разбирался, — повернулась Клер к Эндрю, — Он нагло врал, ведь он сказал мне, что никогда ничего подобного не видел.
— У него были близкие отношения с Норой Джилс, — напомнил ей Эндрю. — Думаю, вы правы, можно вполне предположить, что он об этом что-то знал.
— Ты знаешь, что он сделал с дневником, когда прочитал его? — спросила Клер.
— Дал его мне, — ответил Робби.
— Тебе? — вытаращил глаза Эндрю.
— Где он сейчас? — одновременно с ним воскликнула Клер.
— Здесь, — ответил Робби.
Он подошел к груде книг на полу посреди комнаты. Дневник оказалась погребенным в самом низу этой кучи.
— Слава 6oгy, я от него избавился, — сказал он, протягивая книгу Эндрю, — Я попытался потихоньку вернуть его в библиотеку, но в секцию «R» без помощи Пилфорда мне не попасть, а говорить, что книга у меня, не хотелось, мало ли что…
Он замолчал, глядя на Эндрю и Клер, которые жадно рассматривали дневник.
— Доктор Кент, я надеюсь, это не попадет в мое личное дело? Я же не сделал ничего плохого. Конечно, я собирался, но потом понял, что это нехорошо, и отказался.
— Пока все останется между нами, — ответил Эндрю, — Но если я хоть краем уха услышу, что ты взялся за старое…
— Конечно, сэр.
— Ты знаешь, кто еще мог писать статьи доктору Гудмену за деньги?
— Конкретно не знаю, — ответил Робби, — но у меня такое чувство, что я у него был не первый.
Эндрю ошеломленно покачал головой.
— Похоже, Дерек Гудмен нарушал все моральные и этические нормы нашего колледжа. Да и человеческие тоже… если говорить о данном случае.
Он снова повернулся к Робби.
— У тебя все еще туго с деньгами?
— Мой отец сильно болеет, он не может работать. В общем, да, в этом смысле тяжеловато.
— Я зайду к заместителю казначея, соберем собрание и обсудим твою проблему, договорились? Думаю, мы найдем, как помочь тебе справиться.
— Спасибо, доктор Кент.
Эндрю отдал дневник Клер. Она смотрела на него так, словно у нее на глазах свершилось чудо. Теперь окончание той давней истории у нее в руках.
— Сколько вам надо, чтобы расшифровать до конца? — спросил он.
— Несколько часов.
— Хотите, помогу?
Клер только улыбнулась в ответ.
ГЛАВА 47
21 декабря 1672 года
Войдя в приемную Арлингтона, Анна подает секретарю адресованное министру запечатанное письмо.
— Будьте добры, не могли бы вы передать его сразу?
Секретарь смотрит на нее с сомнением; приходится освежить ему память.
— Вы, может, помните, неделю назад я уже была здесь. Вдвоем с одним джентльменом.
По глазам секретаря видно, что он ее узнал — как не вспомнить его стычку с доктором Стратерном. Он кивает и торопливо уходит с письмом в руке.
Буквально через минуту он возвращается и приглашает ее к Арлингтону. Министр ожидает ее, сидя за массивным письменным столом: руки сложены на груди, на лице крайнее неудовольствие. В последнее время неизменно любезное его выражение решительно сменилось на брюзгливое. Перед ним лежит ее распечатанное послание. Это листок бумаги, на котором написано: «Я знаю, кто убил принцессу Генриетту Анну и почему».
— Полагаю, вы намерены объяснить, что все это значит, — кисло произносит он.
— Да, милорд.
— Ну и? У меня мало времени.
— У Генриетты Анны был любовник. Ее муж узнал об этом. Еще он узнал, что она ждет ребенка и что этот ребенок не от него. Догадаться было нетрудно, поскольку, как говорит мадам Северен, они редко бывали близки. Думаю, измену герцог воспринял тяжело, всем известно, что человек он был ревнивый и мстительный. Герцог и отравил ее. Возможно, не сам лично, но я считаю, это было сделано по его приказу и с его ведома.
— Вы в этом уверены? Тогда, умоляю, расскажите, как эта чушь могла взбрести вам в голову?
Анна кладет на стол перед министром аккуратно еще один листок бумаги, где видны таинственные знаки и ее толкования, и молча смотрит, как он читает.
— Мне кажется, суть этих знаков такова: «Рогоносный сын Франции убил беременную дочь Англии».
— Откуда это у вас?
— Эти знаки были вырезаны на телах четырех убитых.
Арлингтон начинает читать ее толкования вслух.
— Сын Франции, так, рогоносец.
Он поднимает голову и смотрит на Анну.
— Ну и где вы тут видите слово «рогоносец»?
— Это знак Козерога, символически он изображается в виде козла. Козел по-латыни — «сарп», но иногда это животное называли словом «cornutu», одно из значений которого — «рогоносец».
