— Что-нибудь не так? — участливо спросила Каролина, но глаза ее говорили о том, что если у Клер что-то и не так, то лично ей на это глубоко наплевать.
— У меня ведь не будет времени заниматься наукой.
— А зачем вам заниматься наукой? Вы ведь у нас преподаватель, к тому же временный.
— Я не только преподаватель, я еще и ученый-историк. В данное время я пишу статью о способах шифровки текстов в семнадцатом веке. Как я смогу ее закончить, имея нагрузку в двадцать студентов?
— Честное слово, не знаю… но мне кажется, для вас это не имеет значения.
Итак, вызов брошен, поняла Клер. Ради Габриэллы Каролина Сатклифф готова на все, даже на то, чтобы помешать Клер не только успешно работать над диссертацией, но и качественно преподавать.
— Тем более, мне известно, — продолжила Каролина, — что кое-кто из наших коллег уже пишет диссертацию на эту тему, так что для вас же лучше ее не трогать.
— Что вы сказали? Кто-то пишет про шифровальное дело в семнадцатом веке?
— Да.
— Кто же это?
— Дерек Гудмен.
Клер решительно шагала по дорожкам Бэкса
[24]
, направляясь в Сиджвик-сайт, где, по словам Каролины, читал лекции Дерек. Шла она быстро, в голове вертелись тревожные мысли. Возможно ли, что Дерек Гудмен пригласил ее в бар только затем, чтобы получить возможность сунуть нос в ее работу? Это казалось ей совершенной нелепостью, но он ведь сам говорил ей, что ученые — люди безжалостные и жестокие.
Прошла неделя с того несчастного поцелуя, и она старательно избегала встреч с обоими, как с Эндрю Кентом, так и с Дереком, и теперь не горела особенным желанием встречаться с одним из них. Она догадывалась, что и они тоже стараются избегать с нею встреч. На веб-сайте Тринити-колледжа она отыскала статью, озаглавленную «Сексуальные отношения между преподавателями», где разъяснялись все возможные последствия такой связи, причем ни одно из последствий не сулило ничего доброго. Возможно, Эндрю напомнил Дереку о грозящем ему «дисциплинарном взыскании», и тот перестал преследовать ее.
Вдруг в волнах тумана позади Куинс-колледжа она увидела его фигуру.
— Как вы могли? — сразу спросила Клер, догнав его.
— Мог что? — с видом невинного младенца усмехнулся Дерек.
— Вы прекрасно знаете, что именно.
Всю дорогу от Невилс-корт Клер еще и сама не знала, что ему скажет, но теперь, оказавшись с Дереком Гудменом лицом к лицу, она уже не сдерживалась: гнев развязал ей язык.
— Вы украли мою идею!
— Что за вздор! — грубо расхохотался он.
— Каролин Сатклифф только что сообщила мне, что вы пишете работу про шифровальное дело в семнадцатом веке.
— А вы-то тут при чем?
— Это ведь я рассказала вам, что пишу на эту тему. Вы украли идею моей диссертации!
— Да бросьте вы. Вы что, серьезно думаете, что я сам не способен рождать идеи и мне нужна в этом ваша помощь?
— Я показывала вам свои выписки из обнаруженного мною дневника. Или вы хотите сказать, что собирались писать об этом прежде, чем я вам все рассказала?
— Конечно, а что?
— Если это так, почему же вы сразу мне об этом не сообщили, когда мы сидели в пабе?
— Еще не хватало, чтобы я трепался о своих находках с кем попало.
— Но с чего это вдруг вам захотелось писать о том же самом, о чем уже писал какой-то, — Клер запнулась, пытаясь вспомнить слово, — придурок из колледжа Святого Иоанна?
— Ах вот вы о чем… — Он пожал плечами, — Должно быть, я что-то перепутал.
— Перепутали? — недоверчиво спросила Клер. Обман был столь очевиден, столь откровенен и нагл, что она на мгновение потеряла дар речи.
— Так вот оно что! Вы все это нарочно подстроили! Это было с самого начала сплошное вранье и притворство, начиная с приглашения в паб и кончая сообщением, что на эту тему уже кто-то писал!
— У вас разыгралось воображение, доктор Донован. Уверяю вас, у меня есть дела интересней, чем водить по ресторанам младших коллег и выуживать из них идеи. Впрочем, что такое идея… пустяк, ведь главное — исполнение, вот что самое трудное. Но простите, между вашей научной работой и моей я не вижу ничего общего.
— Вы хотите сказать, что действительно собираетесь писать на эту тему?
— И писать, и публиковать, а что? Я лучше знаю источники и, смею сказать, способен печь статьи, как блины, на любую тему. Я знаком с редакторами всех научных журналов. Один звонок, и мне оставят место для статьи о чем угодно, тему я выбираю сам. А если будет опубликована моя статья, печатать вашу никому будет не интересно.
Это уже был удар ниже пояса. Конечно, она и раньше слышала про честолюбцев, шагающих к цели по головам других, но такого она и представить себе не могла. Его преимущество было в том, что он нанес ей удар еще до того, как прозвучал гонг, то есть коварно и неожиданно, лишив ее возможности защищаться. Дерек Гудмен не только жестоко обманул ее, но, по-видимому, не чувствовал никаких угрызений совести.
— Вы этого не сделаете, — сказала наконец Клер. — Я подам на вас жалобу вице-магистру.
— Подавайте что угодно и кому угодно. Кто вы такая? Вы хоть представляете, кто вы, а кто я? Кому он поверит, как вы думаете? Преподавателю, который проработал в колледже четырнадцать лет, или неизвестно откуда взявшейся девчонке без году неделя, да еще на временной ставке?
Дерек снова улыбнулся, но улыбка его теперь, увы, не показалась Клер обаятельной.
Дверь в квартиру Эндрю Кента на Грейт-корт была на самом верху, к ней вела лестница под литерой «Е». Клер подняла руку, чтобы постучать, но потом опустила. К вице-магистру с официальной жалобой на Дерека Гудмена она решила пока не ходить. Вот если бы Эндрю Кент смог с Дереком потолковать лично и попросить его не писать на тему, которую он украл у Клер, тогда это все можно было бы тихо спустить на тормозах, без шума и без последствий. Нет, о Дереке она не беспокоилась, что с таким станется, но она понимала, что для нового преподавателя, да еще работающего на временной ставке, выдвигать обвинения против коллеги, неважно, насколько они оправданны, не сулит ничего хорошего. Расклад явно не в ее пользу.
Но что на это скажет Эндрю Кент? Она опять подняла и снова бессильно опустила руку. Ну почему он явился именно в тот момент, когда она целовалась с Дереком Гудменом (полная катастрофа, иначе не назовешь)? Как после этого рассчитывать на то, что он ей поверит? Конечно, знали они друг друга еще не вполне хорошо, но ведь достаточно, он мог бы ей поверить, а что теперь? Что он должен о ней думать?
Клер трепетала при мысли, что Эндрю совсем в ней разочаровался. Неужели он теперь жалеет, что пригласил ее на работу? Но ведь он сам ничего не сделал, чтобы после того ужасного случая связаться с ней, поговорить, дать ей возможность объясниться. Но что бы она сказала ему? «Я просто стояла, а он бросился на меня, как зверь, со своим поцелуем» — так, что ли? Но ведь это, в общем-то, не совсем правда. «Мне было так грустно, так одиноко, и я позволила ему поцеловать меня» — может быть, так? Ближе к истине, но все же еще не полная правда. «Сначала мне показалось, что Дерек Гудмен — человек интересный, к тому же он очень красив, и только потом я поняла, какая это хитрая и коварная змея» — может быть, так? Весьма близко к истине, но как доказать, что поцелуй его имел совсем иной, практический, так сказать, мотив?
