– Жива! – крикнул Леонтий, рывком подхватывая безжизненное
тело и прижимая к себе. Вся одежда его тотчас же сделалась насквозь мокрой, но
он не чувствовал. – Жива! Скорее водки и что-нибудь сухое. Воды горячей!
Голова спасенной запрокинулась; и, когда Леонтий снова
взглянул ей в лицо, сердце его на миг замерло.
Теперь он знал, зачем опоздал в экспедицию. Теперь он знал,
что значит судьба!
Глава 8
Черная Татьяна
Растертая водкой, согретая, переодетая в сухое, спасенная,
однако же, не подавала признаков жизни. Очевидно, испытание потрясло самые
глубины ее существа. На смену холоду, сковывавшему ее тело, пришел неистовый
жар. Лоб ее пылал, лицо побагровело, губы враз обметало досуха. Жизнь ее была в
опасности, и ни хозяин расшивы, ни Леонтий не сомневались, что на борту ей
оставаться никак нельзя.
Но как же быть? Вернуться в Нижний? О том хозяин и слышать
не хотел, опасаясь упустить выгодного покупателя, к которому уже сильно
опаздывал из-за внезапного шторма. Да и, возвратившись, куда больную в большом
городе девать? Как найти ее дом, родню? Вдруг она приезжая, тогда как быть? И
главное – жизнь ее на волоске висит, ей уход нужен, лекарь нужен, а не
путешествие и неудобства!
– Послушай-ка, молодец, – сказал наконец хозяин расшивы,
хмуро поглядывая на осунувшееся лицо своего еще вчера такого веселого и
беззаботного пассажира и проницая опытным взором, какая сердечная печаль
терзает его и почему забота о незнакомой девушке стала вдруг средоточием его
помыслов. – Послушай меня. Ты лишь до Василя с нами идти намеревался? Так вот,
в версте до него я тебя высажу. Сейчас вода большая, почти к самому берегу
сможем подойти. Там, на взгорье, изба стоит. Живет в ней цыганка, Татьяной ее
зовут. Черная Татьяна. Страшна, как нечистый из преисподней, однако душою добра
и разумом проворна. Поговаривают людишки: хаживают к ней лесные разбойнички,
знается она с купцами беспошлинными
[14]… Всякое может статься, но мне до того
дела нет. И тебе быть не должно, коли проку от Татьяны ждешь. Знахарка она
отменная. И если кто эту девку на ноги поставит, так лишь Татьяна. Она ко всем
добра, тебя с дорогой душою примет!
Так и вышло. Едва Леонтий, держа на руках завернутую в
тулупчик бесчувственную девушку, переступил порог избушки, одиноко стоявшей на
высоком берегу Волги, окруженной с трех сторон дремучим лесом, как хозяйка,
смуглая, с иссеченным шрамами лицом, проворно раскинула на широкой лавке в углу
перинку, сверху бросила чистую ряднину и, ничего не спрашивая, помогла Леонтию
уложить больную.
Не сводя пристальных черных глаз с неожиданного гостя, она
выслушала его сбивчивый рассказ и чуть нахмурилась, когда он потянул из-за
пазухи кошель. Но когда Леонтий щедро высыпал мрачной знахарке в подол все свое
достояние – очень небогатое! – она молодо, заливисто рассмеялась:
– Сами-то, сударь, побираться пойдете? Да и куда мне
столько! Я от своих трудов с хозяйства безбедно живу.
Она взяла два серебряных полтинника, остальные ссыпала
обратно в кошель, затянула его веревочкой и, вернув Леонтию, приказала:
– А теперь, сударь, подите за дверь, мне больную осмотреть
надобно. Кто ходил за ней на расшиве? – спросила хозяйка и, не дождавшись
ответа, обернулась.
Леонтий не слышал, не двинулся с места, медленно приходя в
себя. Усмехнувшись, цыганка перестала раздевать больную и обхватила ее левое
запястье, с ловкостью опытной лекарки нащупывая биение пульса. Пальцы девушки
поникли в ее руке. На безымянном блеснул незатейливый серебряный перстенек с
печаткой в виде подковки… И Татьяна, охнув, вдруг выронила ее безвольную руку.
Леонтий, услышав этот стон, встрепенулся, изумленно
уставился на цыганку, которая оперлась на лавку, чуть не падая, и смуглое,
темное лицо ее вдруг побледнело впрозелень.
– Что такое? – подскочил к ней Леонтий: не пугала ли Татьяну
какая-то внезапность в состоянии больной. – Что с вами?
– Ни-че-го… – едва выговорила цыганка серыми губами, не
сводя глаз с руки девушки. – Уже прошло. Прошло. – Она выпрямилась, еще
бледная, но стараясь овладеть собою. – А теперь подите за дверь, сударь.
Через некоторое время Татьяна его позвала. Она определила у
незнакомки сильнейшую нервную горячку, отягощенную воспалением легких, но
бралась излечить, хотя сразу сказала Леонтию, что подобные заболевания длятся
долго и чреваты затяжным беспамятством.
– Так что отправляйтесь с Богом, сударь, вдогон за своими
сотоварищами, – велела наконец Татьяна. – Я уж сама тут слажу.
Леонтий молчал. Он и думать забыл об Иване Николаевиче
Лопухине и обо всех своих мечтаниях, связанных с его экспедицией! Сидя у стола,
накрытого для него проворной хозяйкою, и безотрывно глядя на занавеску,
скрывавшую от него метавшуюся в жару девушку, он мрачно признавался себе, что
не в силах никуда уехать от нее. Да и как уехать?! Ее слабость, ее
беззащитность взывали к его милосердию и мужественности. Она столько
выстрадала… Ей нужен защитник!
Решено. Леонтий найдет себе жилье в Василе и будет как можно
чаще наезжать к Татьяне, а свободное время посвятит походам и поездкам по
окрестностям – своей собственной экспедиции! Когда же девушка придет в себя и
окрепнет, он почтет за честь доставить ее домой или куда она пожелает.
Однако непроницаемая завеса тайны все еще окутывала
незнакомку. Как-то раз, в декабре, Леонтий застал Татьяну запертой в избе:
дверь была заложена снаружи. Ворвавшись в дом, откуда неслись истошные крики,
Леонтий замер перед разоренным ложем: девушка исчезла! Цыганка билась в рыданиях,
и насилу смог Леонтий от нее добиться, что недавно ворвался в избу какой-то
обезумевший цыган и утащил беспамятную девушку в лес. От этой вести Леонтий и
сам едва не обезумел, а потому не заметил слабо латанных дыр в рассказе
плачущей Татьяны. Потом Леонтий лишь смутно мог припомнить свой неистовый бег с
ружьем наперевес по заснеженному лесу в сопровождении Татьяны, которая
догадалась прихватить смоляной факел. Страшное зрелище открылось им: привада,
убитый волк, одноглазый цыган с окровавленным ножом, а самое жуткое – почти
раздетая девушка, лежащая на снегу. Цыган тогда исчез, впрочем, Леонтий и не
думал его преследовать; все внимание было поглощено другим. Несчастной, которая
вновь впала в беспамятство.
* * *
