– Говори, почтенный мирза, – благосклонно взглянул на него
Сеид-Гирей. – И если владею я медом знания, то смажу им уста свои, дабы
передать тебе!
– Пусть я буду прахом под стопами твоими, о господин, –
прижал мирза руку к сердцу, – но ходят слухи, будто владеешь ты ятаганом,
принадлежавшим самому Искандеру Зулькарнейну
[57]. Ответь, так ли это?
– Мыслю я, что отнюдь не великому Искандеру принадлежала
вещь, о коей спрашиваешь, а самому Джамшиду
[58] или какому-нибудь ифриту
[59] из
Таберистана!
[60] – ответил Сеид-Гирей. – Но я с охотою поведаю вам о событии,
случившемся в моей жизни три года назад, и пусть почтенный диван отдохнет от
праведных трудов во время моей речи.
Да будет известно благочестивым братьям, что аккерманские
долины
[61] после потопа были морем. Когда Искандер Зулькарнейн по воле самого
Аллаха прорубил Черноморский пролив[62] и заставил Черное море течь в
Средиземное, воды отхлынули, и эти места навеки остались краем необитаемых,
бесплодных песков. Рассказывают, что злые духи-джинны облюбовали эти долины и
поселились здесь. И вплоть до эпохи Сасанидов
[63] сия обширная долина была
местом отдыха джиннов.
Однажды пехливан[64] по имени Салсал, завершая свое
путешествие, прибыл на аккерманскую землю. И что же он увидел? Место для
крепости, вода и воздух которого приятны, однако неподалеку находилось
пристанище джиннов… Тотчас собрав святых мудрецов, Салсал по всем правилам
колдовства и науки изготовил для джиннов великий талисман и начертал на нем:
«Пусть снова обитают они в Камрал-куме и, помилуй Аллах, пусть не ходят они на
сынов Адамовых[65], а сыны Адамовы пусть не ходят на них».
И с тех пор сия песчаная долина является местом, внушающим
страх и ужас, и вошедший в нее изумляется и поражается.
А место это будто песчаное море. Все время из песка
вспучивается множество бугров, потом они проваливаются, возникают в другом
месте… Величественное, внушающее ужас зрелище!
Однажды мы с несколькими друзьями, храбрыми воинами,
набрались смелости и, захватив связки камыша, двинулись туда, по пути втыкая
камышинки в песок, чтобы по этим вешкам возвратиться назад. Целый час бродили
мы по пескам, измученные, усталые. Некоторые из нас нашли в песке ятаганы,
блюда, чудесные, непонятные кубики, зеркала – это все были вещи джиннов,
которые ранее, несомненно, принадлежали самому Джамшиду.
Внезапно подул бесплодный ветер; он повалил камышинки,
которые мы воткнули в песок, наша дорога исчезла. Мы тотчас вскочили на коней и
понеслись в Аккерман, едва опередив страшную песчаную бурю, которую, конечно
же, на нас наслали джинны в отместку за то, что мы взяли их вещи.
Мы показали городским жителям найденное, и они возбужденно
рассказывали и объясняли: «Мы уже видели такие странные и удивительные
предметы. Некоторые смельчаки приносили их из песчаной долины!» А потом они
сказали нам: «Бросьте в огонь одну из найденных вами вещей, увидите, что
будет!»
Мы решили бросить кубик, ибо он был наименее красивым из
всего. И действительно, он не сгорел, не обуглился, не испортился. Жар огня
даже не подействовал на него! И когда мы вынули его из огня, то увидели, что он
холоден, словно кусок льда…
Многое из того, что было найдено в долине джиннов, мы
отправили к Августейшему Порогу, но и поныне у меня, недостойного, имеется тот
ятаган, который хорошо послужил во многих схватках, рубя головы гяурам…
[66]
Татары закачали головами, зацокали языками. Лизе страсть как
хотелось, чтобы кто-нибудь попросил показать эти чудесные вещи.
Как вдруг ее словно по глазам ударило! Она внезапно
заметила, что под расписною стеною, как раз напротив потайных отверстий, стоит
какой-то человек. Лиза отшатнулась: на миг ей почудилось, что это
Гюлизар-ханым, обнаружив ее исчезновение, прибежала в диван… но почти тотчас
она поняла свою ошибку. Незнакомец очень напоминал великаншу, особенно ростом,
статью и огромными черными глазами, да и облачен он был в черные одежды, однако
это, несомненно, был мужчина с куцею бороденкою, тяжелым, полным лицом,
мясистым носом. И вот этот-то человек пристально всматривался в гляделки,
сквозь которые ему, конечно же, были видны чьи-то блестящие глаза…
Лиза не стала ждать, пока он очнется от столбняка, в который
его повергло недоумение. Она повернулась и кинулась бежать вниз по ступенькам,
но запуталась в длинных юбках, споткнулась, схватилась за стену, чтобы не
упасть… и тут что-то ожгло ей руку у локтя, да так, что Лиза невольно
вскрикнула.
В свете факела она увидела, что на ее руке сидит
отвратительное желто-зеленое чудище вроде огромной толстой сороконожки со
множеством коротких рыжих лап.
Тошнота подкатила к горлу, Лиза едва не грянулась оземь, но
тут страшная сороконожка скатилась с нее, и Лиза, прижимая к груди укушенную
руку, горящую, будто в огне, бросилась по подземному коридору.
Она пролетела почти полпути и вдруг увидела то, на что не
обратила внимания в первый раз: от более широкого основного хода влево ответвлялся
узкий рукав. Но даже и мысли о том, чтобы разведать этот путь, не возникло у
Лизы. В голове кружились огненные колеса, тошнило все сильнее, Лиза боялась,
что ноги откажутся служить и она упадет без сил, а если ее здесь найдут, это
верная погибель: сразу ясно, что она искала путь к побегу!
Теперь страх жег ее сильнее, чем даже боль. Она поняла всю
безумную опасность поисков подземных ходов, подглядываний, подслушиваний.
Жуткие, желтые, застывшие глаза Сеид-Гирея, чудилось, наползают на нее из тьмы
со всех сторон… Одно оставалось спасение: как можно скорее незамеченной
добраться до своих покоев и запереть потайную дверь.
Лиза уже и не помнила, как дотащилась до лестницы, как
вползла по ступенькам в опочивальню.
