– О госпожа! Прости меня! – Испуганная татарочка согнулась в
поклоне, и две дюжины ее блестящих косичек свесились до самого пола. – Я искала
валиде Чечек, она оставила у водоема свои папучи и послала меня за ними.
Девочка выпрямилась, и Лиза разглядела, что подошва одного
башмака испачкана чем-то серым, будто густой пылью. Да ведь это зола!
«Знаешь, чей след найдет Сеид в подвале, в золе?..»
О Господи… След в золе! След Чечек!.. Что это говорил
Сеид-Гирей? Что велели ему приснившиеся старцы? «Найти того, кто оставит в золе
свой след, и убить этого человека, отдав им в жертву. Тогда вскорости мне
откроется богатейший клад, и все беды и несчастья мои навек отступят».
Запоздалая дрожь пронизала ее тело. А ведь с Гирея станется
исполнить эту жестокую нелепость: он суеверен, будто дитя малое. Нет, может
быть, пожалеет Чечек?..
Сеид-Гирей безумен. Он только что готов был лишить жизни ее,
Рюкийе, он только что в запале убил женщину, взрастившую его, и не остановится
перед тем, чтобы принести в жертву воображаемой удаче надоевшую ему валиде.
Лиза зажмурилась. Зачем, зачем вызвала она к жизни любовь
Сеид-Гирея, преданность Баграма и Гоар, если все это принесло смерть и принесет
еще новые жертвы? Что делать? Как исправить содеянное?
Лиза выхватила алые папучи из рук служанки, которая смотрела
на нее, вытаращив глаза, и, пробормотав: «Я сама отдам их валиде!» – кинулась
было к покоям Чечек, но татарочка поймала ее за полу и смущенно потупилась.
– Валиде в твоей опочивальне, госпожа…
Лиза запнулась было, но тут же поспешила дальше. Конечно, Чечек
решила, что с соперницей уже покончено, потому и заняла так поспешно ее покои
вместо своих, выгоревших. Вспыхнула в душе старая обида и погасла. Теперь,
перед лицом смерти, все их распри казались такой ерундой!
* * *
Глаза Чечек, раскинувшейся на просторной постели, широко
раскрылись при виде Лизы, но изумление тотчас сменилось яростью. Она вскочила
так резко, что маленький столик возле тахты опрокинулся, и драгоценности,
подарки Сеид-Гирея, раскатились по полу. Чечек с явным удовольствием растоптала
жемчужное ожерелье, отшвырнула ногой кольца и браслет, угрожающе двинулась к
Лизе.
– Ах ты, напасть! Жива еще? Вот так диво! Зачем явилась?
Какое новое паскудство измыслила?
– Твои? – сунула ей Лиза папучи, и Чечек удивленно
воззрилась на них.
– Ну, мои. А что? Иль тебе занадобились? Да ведь на твои
колодки они не налезут!
Лиза даже зубами скрипнула. Что правда, то правда: ножки у
Чечек были малы, будто у ребенка, не то что узкие, долгие ступни Лизы. Да,
Чечек хорошо знала, чем женщина может уязвить женщину! Но Лиза вновь не
позволила обиде одолеть себя.
– Не время собачиться! Лучше послушай меня.
Она торопливо пересказала все, что произошло после появления
Сеид-Гирея, его сон и признание покойной Гюлизар-ханым, потом ткнула пальцем в
подошву башмака.
– Видишь? Зола! Понимаешь, что будет, если султан угадает,
чей след в золе оставлен?
Чечек слушала ее молча, с видимым недоверием, и только
злобно блеснула глазами.
– Ладно врать-то.
– О Господи, – безнадежно вздохнула Лиза, – Хватит болтать.
Коли не хочешь, чтобы пришли да на правеж тебя поволокли, делай что-нибудь! Бежать
тебе надо!
– Нет, быть не может, – отмахнулась Чечек. – Не верю я тебе.
Тут в дверях показалось румяное узкоглазое личико.
– Валиде и ты, госпожа! Всех вас в подвал кличут. Господин
наш султан всех там ждет. Приказано спешить, – она увидела босые ноги Чечек, –
и обувку всю с собой велел прихватить, какая есть.
Молоденькая служаночка исчезла.
– Слышала? Ну что, врала я тебе? Врала?
Чечек взглянула исподлобья.
– Не посмеет он на меня руку поднять!
Лиза горестно усмехнулась:
– А на меня посмел? И на Гюлизар-ханым?
Темные глаза Чечек заволокло дымкой страха, но она не
уступала:
– Почем знать, может, это ты сама башмак мой в золе
выгваздала!
– Хорошо, – обреченно кинула Лиза, – я это сделала, хорошо.
Но зачем к тебе-то пришла? Зачем упредила, скажи, Христа ради?!
Чечек, видимо, растерялась.
– Не знаю… – И снова взвилась: – Не знаю, не ведаю! Не
пойму, какой прок тебе от меня беду отводить!
Лиза смотрела на нее, не находя ответа.
– Ты… так похожа на мою сестру! – вдруг выговорила она,
словно бы против воли, и встрепенулась: и впрямь! Вот кого напоминала ей порою
Чечек! Да Лисоньку же!
– Сестру?.. – повторила Чечек, голос ее дрогнул.
– Да! – Лиза горячо стиснула руки. – Мы тут, на чужбине, и
впрямь как сестры с тобою. К лицу ли нам, сестрам по крови, по вере, друг
дружке горло рвать из-за нехристя кровожадного?
– Ой ли? – Чечек лукаво повела бровью. – Будто он тебе не по
сердцу?
Жар ударил в лицо, но Лиза заносчиво вскинула голову:
– Нет. Нет. Было наваждение бесовское, да прошло. Видеть его
не могу!
– Иль другой у тебя есть? – Глаза Чечек вспыхнули
девчоночьим любопытством.
– Другой? – Что ответить? Есть ли он, другой? Знать бы! –
Бог весть, жив он, нет…
Лицо Чечек отуманилось.
– Вот и я не ведаю, мой-то жив ли? Он москов, как и ты. Лех
Волгарь его имя.
– Волгарь? – встрепенулась Лиза. – Вот чудеса! Так ведь и я
с Волги!
– Ну?! Не встречала ль его там? Видный собою парубок, очи
голубые, кудри русые…
Лиза неприметно вздохнула:
– Таких видывала, но с этим прозваньем не знаю никого. Он
жених тебе?
Чечек еще пуще помрачнела:
