И вдруг она ощутила: рядом что-то произошло. Мерцающий
огонек зародился над землей и вытянулся ввысь, подобный тончайшему лучу, тоньше
волоса и острее сабли, подобный мосту Аль-Серат, перекинутому через адскую
пропасть, по которому пройдут души праведных и грешных в день Страшного суда…
Подобный мосту, ведущему к вечному спасению!
Лиза вскочила и замерла, прижав руки к сердцу. Высоко над
лесом по серебристому следу тянулся седой туман.
Они нашли дорогу, которую Лиза проложила им своей жалостью!
Они уходят! Они свободны!
Ночь, казалось, сделалась еще темнее; блеклые тени меркли,
таяли в этой вечной, всепоглощающей тьме. Несчетные голоса отдавались в ушах
Лизы, но бешеный ток крови не давал расслышать их. Какие-то слова…
Благословение или проклятие? Бог весть!
Глава 27
Зверь Карадаг
Рассвет застиг Лизу уже в долине. Она шла и шла, пока были
силы, но наконец жара и камень вконец измучили ее.
Начался дождь, мелкий, теплый, душный. Он немного смягчил
жажду, смочил листья, и теперь с них можно было слизывать влагу. Сил
прибавилось.
Скоро лес кончился. Агармыш, на который Лиза не могла
оглядываться без содрогания, темнел далеко позади. Теперь она шла увалами и
оврагами, с тревогою поглядывая на стремительно меркнущее небо. Похоже было,
что теплый сеянец только начало; за ним того и гляди нагрянет гроза…
И не успела Лиза об этом подумать, как вокруг внезапно,
будто по чьему-то сигналу, сгустилась тьма – ни зги не видать!
Она бежала, в промежутках между молниями ничего не видя
перед собой, слепо вытянув вперед руки. Теперь можно было не сомневаться, что
всякая погоня потеряет ее след: она ведь и сама себя потеряла. Под ногами
раскисшая глина сменялась мокрою травою, потом нагромождениями камней, через
которые приходилось перебираться на четвереньках, чтобы не поскользнуться и не
переломать кости.
Внезапно Лиза наткнулась на каменную стену. Двинулась сперва
вправо, ощупывая ее рукой, но стена казалась нескончаемой. Это напоминало
вчерашние блуждания по подземным ходам. Пошла влево – стена, мягко
закруглившись, оборвалась; Лиза в темноте преодолела что-то вроде невысокой
проломанной изгороди, и вдруг ей навстречу грянул лай множества собак!
Хриплые, завывающие, ревущие голоса приближались из тьмы, из
грозы… неизвестно откуда! Казалось, разъяренные звери несутся прямо на Лизу. И
вот во вспышках молний, безжалостно, будто огненные бичи, полосующих небо, Лиза
увидела свору, которая катилась к ней по склону. Остро запахло мокрой шерстью.
Косматые белые псы, худые, высокие, длинноногие, из тех, что в одиночку рвут
волка, заливались неистовым лаем, чуя добычу. И этой добычею была сейчас
Лиза!..
Чабанские псы! Ну конечно! Псы табунщиков в калмыцкой степи!
И Лиза закричала криком пронзительным и диким, криком табунщика, созывающего на
помощь своих свирепых собак. В ее крике звенела древняя тоска, древний страх и
та древняя воля, та колдовская сила духа, которая когда-то научила человека
впервые кликнуть себе на помощь мохнатое четвероногое остроухое существо и
подчинить его, сделать своим слугой и другом.
И древнее заклятие подействовало. Псы, прыгая и грызя землю,
приостановились за каменной насыпью, оглашая воздух истошным лаем, но больше не
делая попыток броситься на Лизу, когда она медленно, двигаясь словно во сне, на
подгибающихся ногах прошла мимо них к низкому строению, сложенному из поросших
мхом камней.
Несомненно, что она забрела в какой-то чаир
[96], а уродливая
сакля – прибежище чабанов. Несомненно также, что их не случилось на месте,
иначе кто-нибудь да появился бы взглянуть, чем так всполошены псы. Но
чарводары[97] могли появиться в любой миг; потому Лиза, как ни была измучена и
исхлестана дождем и ветром, задержалась под крышей не дольше, чем ей
понадобилось, чтобы прихватить тыкву-долбленку с водой и круг овечьего сыра,
накинуть овечью шкуру, валявшуюся на нарах, сунуть разбитые в кровь босые ноги
в разношенные, растоптанные, но еще крепкие постолы
[98].
* * *
Новое утро Лиза встретила на горной тропе. Огляделась и не
поверила глазам: позади, откуда пришла, чудовищное нагромождение хребтов.
Как удалось одолеть их и остаться живой и невредимой? Какой
незримый проводник привел ее в страну этих исхлестанных ветрами скал, то
напоминающих плавные складки тяжелой серо-коричневой парчи, то являющих собою
причудливые развалы кряжей, гребней, глыб, то вовсе обнаженных, то слегка
прикрытых зелеными, желтыми, багряными пятнами лесов?..
Солнце взошло и высветило такую прозрачную, звонкую синеву,
что Лиза даже зажмурилась на миг. Глазам было больно от этого щедрого,
праздничного света! Всюду нежились в этом золотисто-синем сиянии горы.
Наверное, вокруг простирался тот самый Карадаг, о котором однажды рассказывал
Лизе Баграм, – несравненной красоты соцветие древних скал, каменный венок,
раскинутый на берегу Черного моря, приют свободных птиц, вольных ветров,
диковинных растений, вместилище загадок, отрада взора…
Горы, горы… О, какие, какие же они! Сколь многолики, сколь
осмысленно-человекоподобны их недвижимые черты… Нет, они лишь притворяются
недвижимыми!
Со всех сторон на нее упорно глядели из-под нависших,
тяжелых лбов, увенчанных рогатыми коронами, непроницаемые очи
полуптиц-полу-львов, вольно развалившихся на кряжистых тронах властителей и
властительниц, охраняемых псами-исполинами и медведями с умными, печальными
мордами. К ней оборачивались и через шаг-другой отвращались новые и новые лики
Карадага.
Далеко внизу, занимая неоглядное пространство, колыхалось и
волновалось синее море.
То и дело ветер готов был сорвать Лизу с неверного камня и
унести в бездну. Страх мешался с восторгом, придавая ее лихорадочному,
торопливому скольжению вниз необходимую осторожность: долго выбирать, куда
ступить, пробовать ногою камни, цепляться за ветви.
Лиза почти не помнила, как окончился путь, как глубже и
спокойнее вздохнула грудь, как под дрожащею ногою простерся обширный берег.
Он весь был засыпан грудами прекрасных разноцветных
камешков: синих, лазоревых, розовых, черных, зеленых, прозрачных или ослепительно–
белых, сверкающих, влажных, любовно лелеемых волнами, и Лиза села меж ними на
мокрые водоросли, также разбросанные по берегу, уверенная, что попала если не в
рай, то уж точно в чертоги морских сказочных цариц.
