— Добрый вечер, миз Присцилла Сент-Джеймс, — сказал он голосом, вызывавшим приятную ассоциацию с дорогим кьянти. Мужчина взял руку Присциллы и поцеловал ее. Сверху доносился стук молотка. — Добро пожаловать к нашему столу. Прошу прощения за беспорядок, — улыбнулся он. — Меня зовут Энтони Бискотти. Мой брат Винсент пытается починить плиту. Мы надеемся, что сможем напоить вас сладким чаем. Мы привыкли к трудностям и не боимся их.
— Здесь все меня зовут просто Присси. — Присси вымучила ответную улыбку и сделала шаг в сторону. Господи, неужели все же придется войти? — И вы все это время жили без плиты?
— Как-то выживаем.
Чем же они питаются? Консервами? Хлебом? Сырыми овощами? Однако Энтони не производил впечатления поборника сыроедения. Может, он людоед? Но на людоеда он тоже не был похож. Впрочем, кто его знает, как они, людоеды, выглядят.
— Мы рады, что вы пришли. Вы оказались настойчивы.
Это от отчаяния. Энтони взял ее за руку, и Присси не оставалось ничего иного, как войти. Хозяин обвел взглядом просторный холл с комнатами с каждой стороны:
— Итак, теперь, когда вы здесь, скажите, что выдумаете по поводу нашего прекрасного дома? Здесь, конечно, куда больше комнат, но все они находятся примерно в том же состоянии, что и эти. Так, может, работа для вас слишком объемна? Слишком сложна?
Дыры в штукатурке, деревянный пол в пятнах (Присси даже не хотелось думать о происхождении этих пятен), свисающие клочьями обои, осыпающийся потолок — и восхитительная хрустальная люстра в ящике в углу. Ну что же, это уже обнадеживает. Тот, кто приобрел эту чудесную антикварную вещь, должен быть человеком со вкусом, а значит, не станет тащить в дом пластиковые цветы и клеить на стены обои в цветочек. Присси присела на корточки возле ящика с люстрой.
— Красота какая. Венецианское янтарное стекло. Где вы ее раздобыли?
— Подарок Наполеона нам с Винсентом за помощь в осуществлении того художественного проекта, которым он был увлечен во время пребывания во Флоренции, и…
— На самом деле Энтони хочет сказать, что эта вещь из фонда Наполеона, — пояснил второй брат, спускаясь по лестнице. Винсент был ниже ростом и явно начинал лысеть, однако выглядел он совсем неплохо. — В доме уже есть несколько вполне приличных люстр и канделябров. Правда, некоторые из них нуждаются в починке и чистке после того пожара, что был когда-то давно в задних комнатах дома, но когда-нибудь мы и до них доберемся. — На Винсенте были безукоризненно отглаженные брюки, черная шелковая рубашка и необыкновенные итальянские кожаные туфли, которые, должно быть, стоили целое состояние. Здесь никакими подделками и не пахло. Винсент поцеловал руку Присси, но его пальцы оказались холодными, липкими и к тому же были в крови. — Позвольте представиться, Винсент.
«Мне крышка!»
Винсент достал платок и вытер кровь. Хорошо еще, что не слизнул!
— Поранился, ремонтируя плиту. Так как вы считаете? Есть ли надежда на спасение нашего нового дома? Конечно, это слишком большая работа для одной девушки. Возможно, вам стоит еще раз подумать. Помещения на втором этаже мы привели в более или менее сносное состояние, чтобы там можно было жить, но все прочие требуют серьезной работы.
Самое время убираться отсюда. Но тут Присси подумала о сестре Анне, которая научила ее рисовать, сестре Клементине, которая научила ее разбираться в живописи, и о сестре Флоренс, которая отвезла ее на автобусе в Атланту в художественный музей, когда Присси было восемь лет. Ей нужна была эта чертова работа!
Присси указала на лестницу вишневого дерева, привлекая к ней внимание братьев:
— Ну, скажу я вам, это настоящее сокровище. Никто не знает, как удавались мастерам прошлого эти безупречные изгибы. Теперь уже так никто не сможет.
— Видите ли, — сказал Энтони, открывая дверь и словно поторапливая ее уйти, — все дело в материалах.
Братья явно не хотели, чтобы она тут задерживалась. Присси тоже не хотелось здесь задерживаться, но на кону стояла духовая печь, холодильник с морозильной камерой и плита «Викинг».
— А главная проблема, — добавил Винсент, — состоит в том, что банки не дают нам ссуду. Новый президент Федерального банка отказал нам в ссуде. Так что, полагаю, нам с Энтони придется самим справляться с ремонтом. На это, конечно, требуется время, много времени, но мы справимся.
— Но я могу помочь. И… я возьму с вас немного. А чем раньше вы откроетесь и начнете свой бизнес, тем скорее начнете зарабатывать деньги. — Присси обнадеживающе улыбнулась. — Позвольте мне посмотреть на какую-нибудь комнату.
Она закрыла дверь и потащила Энтони через холл к двери, ведущей в следующее помещение. Здесь было темно, каждый шаг отдавался эхом, и ее дезодорант едва справлялся с потоотделением, вызванным почти животным страхом. Казалось, каждый волосок на ее теле встал дыбом. Присси щелкнула выключателем, и весь дом погрузился во мрак. Это чей был крик? Неужели это она так завизжала?
— Все в порядке, мисс Присси, — успокоил ее Энтони. — Не стоит волноваться. Такое здесь постоянно случается. Проводка износилась, знаете ли. — Его горячее дыхание обожгло щеку Присси. Она чувствовала близость его тела. Он зажег спичку, и оранжевое пламя зловеще осветило снизу его лицо. Вот дерьмо!
Она побежала, споткнулась, упала лицом вниз, поклявшись никогда больше не надевать туфли на высоченных шпильках, что бы ни диктовала мода, и, подняв голову, увидела лицо Энтони, подсвечиваемое неровным пламенем.
— С вами все в порядке?
— Нет! — Присси поднялась и, попятившись, задела каблуком подол. Она с силой рванула юбку и в результате безнадежно испортила ее.
Энтони подошел и подал ей руку:
— Я хочу вам помочь.
— Вы хотите высосать мою кровь! Вы… вы вампиры! Энтони замер. Затем на губах его заиграла улыбка.
Блеснули белые зубы, в глазах заплясали смешинки.
— Вампиры? Вы действительно верите в эти сказки?
— Это Саванна. Мы все здесь обожаем вечеринки, вкусную еду и дома с привидениями, а вы купили этот старый морг и не ложитесь спать всю ночь, а черный — ваш любимый цвет. Все это, черт возьми, наводит на размышления. И руки у вас холодные.
— Мы пьем сладкий чай, — возразил Энтони, и свет, мигнув, зажегся вновь. Винсент сидел на старом викторианском диванчике, подбитом конским волосом, с оригинальной, той же эпохи, обивкой, а Энтони стоял, прислонившись к камину из белого мрамора. — Мы обычные парни, как у вас принято говорить. Мы не спим по ночам, потому что Винсент два года назад потерял свою возлюбленную Селестину и по ночам ему одиноко. Вот мы и занимаем ночи работой.
— Я вам сочувствую, — сказала Присси, обращаясь к Винсенту, но не поверив, однако, ни единому слову.
Ей хотелось бежать отсюда без оглядки. Но ведь сестра Анна, лучший в Саванне мастер пралине, так мечтала о кухонной стойке с мраморной столешницей. Присси живо представила себе, как сестра Анна в сером монашеском покрывале, оттянутом со лба на затылок, закатав рукава по локоть, взбивает масло с сахаром в промьшдлен-ных количествах в профессиональном кухонном комбайне шестисотой модели.
