Шарлотта подняла фонарь, выпрямилась и прислонилась к столу, стараясь унять дрожь во всем теле. Проклятая папка исчезла, от страха было трудно дышать, и карьера специалиста по ковровым покрытиям уже виделась Шарлотте как вполне достойная рассмотрения. Она закрыла шкаф с документами и сунула ключ в выдвижной ящик стола. Выходит, не одна она искала Джейден Карсуэлл, а может, кому-то очень не хотелось, чтобы она ее нашла, и этот кто-то ни перед чем не остановится, чтобы помешать ей в поисках. Но кто бы это мог быть? Не исключено, что это Камилла, заинтересованная в том, чтобы Грифф оставался единственным наследником отеля, а возможно, и сам Грифф. Ведь прежде всего ему было бы выгодно, чтобы Джейден не нашли и, как следствие, официально признали умершей.
В одном Эр-Эл был прав: эта работа оказалась ей не по зубам. Вместо того чтобы пялиться часами на фотографию Джей Ло, примеряя на себя ее фигуру, лучше бы она поставила на стол фотографию Арни, представляя себя в образе Терминатора. Кстати, не мешало бы пересмотреть этот фильм. Ну ладно. Хорошо еще, что-у нее осталась кое-какая информация в фотоаппарате. Интересно, а где же он? В поисках фотоаппар'ата Шарлотта направила свет фонаря вниз, ощупывая лучом пол, но тут щелкнул замок, и дверь кабинета снова распахнулась. У Шарлотты волосы на затылке встали дыбом. Да это же какой-то проходной двор, а не рабочий кабинет! Правда, на этот раз никто не стал светить ей в глаза фонариком. Щелкнул выключатель, и комнату залил свет. На пороге стоял Грифф.
— Что вы здесь делаете?
«Подставляю свою задницу под пинки, признавая, какой я никчемный сыщик». Но вслух Шарлотта этого не сказала. Ей было необходимо найти чертов фотоаппарат. Скрестив ноги, она кокетливо подмигнула Гриффу:
— Вас поджидаю, что же еще?
— Как вы сюда попали?
— Дверь была открыта, я подумала, что вы где-то рядом, и решила вас подождать.
На нем был смокинг, явно дорогой, из nех, что отлично сидят по фигуре. Ворот рубашки распахнут, галстук-бабочка развязан — одним словом, самый горячий мужчина на планете. Жаль, что этот горячий красивый парень по сути своей был мерзким слизняком и беззастенчиво ее использовал. «Думай о том, что в душе он дерьмо», — приказала себе Шарлотта, потому что чисто внешне Грифф производил совершенно иное впечатление. Весьма сильное впечатление.
— Вы чего-то хотите?
Она поманила его пальчиком. Что это с ней? Кому придет в голову соблазнять мерзкого слизняка? «Я делаю это только ради расследования», — успокоила себя Шарлотта.
— В прошлый раз, когда нам довелось встретиться в этом кабинете, мы явно не сошлись во взглядах. — Грифф закрыл за собой дверь. — Факт остается фактом: вы покинули кабинет в гневе.
— Но я больше на вас не злюсь. — Шарлотта наклонила голову, как это делала Присси. Она решила, что не мешает прибегнуть к кое-каким женским уловкам, чтобы показаться ему убедительной.
— Что-то случилось с вашей шеей? Убедительно, ничего не скажешь. В следующий раз, перед тем как изображать кокетливо склоненную набок голову, стоит сначала порепетировать перед зеркалом.
— Зачем вам фонарик?
— Это безопаснее, чем свечи.
Грифф прислонился к двери, сложил руки на груди и усмехнулся очень сексуально и несколько загадочно.
— Не хотите сказать мне правду?
— Предлагаю забыть о наших разногласиях. Фонарик мне нужен для того, чтобы добраться домой через задний двор. Мы же не хотим, чтобы кто-то увидел, как я выхожу из вашего кабинета. Начнутся разговоры, а нам это ни к чему. Кажется, вы говорили, что важна конфиденциальность при проведении порученного мне расследования? Или я ошибаюсь?
Где же этот чертов фотоаппарат? Шарлотта расстегнула верхнюю пуговицу на блузке. Может, кокетливо склонить голову ей и не по силам, но даже она не сможет завалить трюк с расстегиванием блузки. И пока она будет строить Гриффу глазки, можно поискать теми же глазами камеру. Все ради дела, разумеется.
Грифф протяжно вздохнул и провел рукой по волосам.
— Ты появляешься тогда, когда я меньше всего этого жду.
Она могла бы сказать ему то же самое.
Он выключил свет, и комната погрузилась во мрак. Снаружи доносился лишь мелодичный звон приборов и тихий шум голосов засидевшихся за ужином гостей. И еще были слышны шаги Гриффа по ковру — чувственные, многообещающие. Что именно они обещали? Вдруг он споткнется о фотоаппарат? А что, если он задушит ее, чтобы заставить молчать о Джейден? Но ведь она о Джейден ничего не знает, да и Грифф не похож на душителя. Видит Бог, пора бросать эту чертову работу: существуют и более простые способы заработать деньги!
Грифф включил настольную лампу, и теплый золотистый свет залил полированную столешницу вишневого дерева.
— Ты здесь, конечно, не ради меня, но сейчас у меня нет настроения спорить.
И именно в тот момент, когда Шарлотта собралась ему возразить, настоять на том, что она здесь как раз из-за него, из-за них, ради того, чтобы они были вместе, потому что не может больше сопротивляться влечению, Грифф прикоснулся губами к ее губам и превратил эту бессовестную ложь в самую что ни есть настоящую правду. Как некстати! Зачем ей такая правда? Если ей что и нужно, так это найти фотоаппарат. Куда же он запропастился? Скорей бы покончить со всем этим: с Джейден, с Гриффом — и начать спокойную, размеренную жизнь.
Все верно, но только никто не умел целоваться так, как Грифф Пэриш, и каждый раз, как губы их соприкасались, Шарлотта вспоминала об этом. Никто не умел обнять ее так, как обнимал он. С ним, и только с ним она взмывала до небес в собственных глазах. Он один обладал чудесной способностью заставить Шарлотту ощутить себя особенной, любимой и защищенной. А после пережитого ею пару минут назад панического ужаса это ощущение защищенности, ощущение, что тебя оберегают, было так кстати. Ноги ее стали ватными, она уронила фонарик на пол и обвила руками шею Гриффа. От него пахло бренди и всем тем, от чего становится тепло и хорошо. Но ведь он мерзкий слизняк, не забыла? Слизняк! Он играл с ней, играет и… и… Но Грифф уже устроился между ее ногами и, накрыв ладонями ее ягодицы, прижимал ближе к себе, обвивая языком ее язык.
— У тебя очень чистый стол. — Шарлотта старалась думать о чем-то помимо поцелуя, своих ног и его ладоней на ее попке. — Всегда готов к действию?
— Я тут работаю. — Глаза у Гриффа были черные, одного цвета со смокингом, и губы его снова накрыли ее губы. — Мне нравится, что ты носишь юбки.
— А мне нравится, что ты их не носишь. — Ладно, мозги у нее явно перегрелись. Это просто констатация факта.
— Ты знаешь, в чем наша проблема? — Нащупав губами нежное местечко у нее за ухом, он дышал ей в шею, и внутренности у Шарлотты перешли в жидкую фазу.
— Какой длины список ты намерен огласить?
Губы Гриффа, прижатые к ее горячей коже, растянулись в улыбке.
— Мы — ты и я — хотим угодить нашим друзьям и близким. Мы хотим сохранить мир в своих семьях, потому что нашим родителям приходилось нелегко. Они думали в первую очередь о нас, хотели для нас лучшего, и теперь мы чувствуем себя обязанными думать прежде всего о них. Но иногда, — губы его прижались к ее губам, и она задрожала всем телом, — иногда чувство долга ослабевает. Иногда возникает желание пренебречь чувством долга и попытаться выяснить, чего же хотим мы сами. — Он посмотрел ей в глаза. — Чего ты на самом деле хочешь, Шарлотта Дешон?
