На машине Зверобоя восседал… Тайфун. Когда он откололся от группы, старлей не заметил. Не было в группе и турана Шухраза, но откуда-то прибилось трое охранников… Вид у группы был чудной. Подскочили бээмпэшки, с машин соскочили майор Чабаненко и лейтенант Воронов.
– Всем земля! – приказал спешиться замполит. – Будем «чесать» развалины! Найдем «духов» и на ноль помножим!
– Опасно, – попробовал возразить взводный. – Вечереет, можем людей положить…
– А мне по херу! – перебил лейтенанта Петренко. – Найдем и уничтожим козлов! – Боевая злость овладела молодым офицером. – Делимся на пятерки! Веер! Расстояние между группами – тридцать метров! Пятерки идут «скорпионом»! Расстояние между машинами – пятьдесят метров! Огонь на поражение, без предупреждения! – возбужденно командовал он.
Десантники, возбужденно гомоня, распределялись по боевым пятеркам…
– Шекор-туран! – послышался голос с небольшим акцентом. – Не спеши, не спеши, не спеши!
Серпантины военной доли
Повернувшись, Александр увидел недавнего аманата – турана Шухраза, он притянул с собою свежий «приз». На плече капитана помимо автомата Чалдона висел китайский гранатомет РПГ-4, забрызганный свежей кровью. «Призом» оказался раненый гранатометчик, совсем юный бача-пуштун.
Его «нечистая» левая рука была разорвана гуцульской пулей, он потерял много крови, и болевой шок уже сделал свое грязное дело – «приз» был почти что не в себе, бледное лицо свидетельствовало – через несколько секунд он потеряет сознание.
– Бинтик! – крикнул Александр, увидев санинструктора. – Немедленно укол промедола козлику!
Прививка была осуществлена, раненый молча сидел у ног Хантера.
– Дай я с ним переговорю, – тихо промолвил Тайфун. – Он мне все-все расскажет…
– Давай, только по шустрику, – согласился старлей, закуривая последнюю сигарету, – вечереет. Тебе оставить? – обыденно спросил он земляка.
– Да, оставь, – согласился майор. – Я быстро.
Допрос проходил необычно – майор жестко задал вопрос на пушту. Пленный ответил длинной фразой, из которой Хантер понял – засаду устроил Сайфуль, причем заранее, еще до начала переговоров, прекрасно зная, что этим путем будут возвращаться Худайбердыев и Шекор-туран. Без антракта наступила вторая серия – майор спросил что-то у бачи и, набросив на шею большой носовой платок, начал… душить.
Делал он это живописно и почти профессионально – упорно, с пуштунскими матюгами и почти что с настоящей злобой. «Приз» посинел, изо рта баклажаном вывалился почерневший язык… В конце концов сквозь хрипы он что-то прошептал.
– Вот это совсем другое дело! – обрадовался спецпропагандист. – Его подельники спрятались в кяризе неподалеку, бача приведет нас туда, – он показал на кашляющего «языка». – Не следует прочесывать весь кишлак!
– Так они же, наверное, давно уже слиняли? – выказал сомнение Хантер. – Что нам даст та дырка земляная?
– В этом и весь цимус, как говорят в Одессе, – улыбнулся майор. – Кяриз непроходной, тупиковый! Понял?
– Это есть хорошо! Борс, – Хантер оторвал пленного от земли, – веди нас туда! – приказал он, согнув того пополам сильным ударом ноги.
Свою броню старлей оставил на месте, приказав Бинтику оказать полковнику Худайбердыеву медпомощь, а Воронову – вызвать на площадь посреди кишлака вертолет для эвакуации погибших и раненых. Пленник, понурив голову, повел врагов разбитыми дворами. Три БМП, грохоча дизелями, преодолевали бездорожье, вздымаясь на руинах дувалов, подобно кораблям на океанских штормовых волнах.
В скором времени десантники отыскали необходимое: посреди одного из дворов нашлась небольшая – полтора метры в диаметре – яма. Присмотревшись, Хантер узнал место – тут недавно он точил лясы с внуком басмача…
И хотя во дворе и вокруг дырки не нашлось ни единого отпечатка обуви, охотник и следопыт с детства, Александр, тщательно приглядевшись, сообразил – следы умело заметены веткой, очевидно заранее приготовленной моджахедами.
– Что собираешься делат, туран? – спросил Шухраз. – Саватся туда я бы ни саветоваль…
– Что-то придумаем… – пообещал Хантер, сам доподлинно не зная – что именно.
Вдруг загудели многочисленные моторы – к кишлаку приблизилась великое множество войск со стороны ПКП армии. Встав на башню, Александр увидел два «зеленых» танка Т-54, несколько хадовских уазиков, бэтээры афганской армии, пять или шесть бэтээров охранбата. Вдали угадывались в пыли спешащие сюда «Шилки» и другие бронеобъекты. Вскоре вокруг кяриза наметилось столпотворение: хадовцы, афганские вояки, охранбатовцы – восточный базар, да и только!
– Капитан! – вылез поперек батька говорливый майор-мотострелок, утром пытавшийся строить десантников на ПКП. – Чего ты мозг е…шь?! – порол он горячку. – Две гранаты в кяриз – и два бойца вперед! И ордена им и тебе! Давай, чего ты телишься, или все десантники такие – только на парадах воевать могут, а когда что-то серьезное – за «царицу полей» прячутся?
– Давай, так давай! – задохнулся от злобы Хантер. – Ты, майор, первый у меня нырнешь! – оскалясь, он приблизился к бахвалу, и, схватив за рукав, силой подтащил к дырке посреди двора.
– Ты что, капитан?! – заорал майор, округляя глаза до пятака. – Совсем ох…л?! – он в панике вырвался, и отскочил.
– Чего это ты? – подначил Чабаненко. – Может, Героя Советского Союза получишь? – с издевкой спросил он. – Посмертно, а?
– Да ну вас, десантура долбанная! – сплюнул псевдогерой себе на ноги, и под громкий хохот пошел к развалинам мечети.
Неожиданно к кяризу приблизились сотрудники ХАДа – возбужденные, злые, агрессивные, мужиков десять, обвешанные оружием, как новогодние елки. Увидев пленника, они, первым делом, попробовали лишить его жизни, и лишь энергичное заступничество Тайфуна позволило отсрочить неминуемую расплату.
– Саиб туран! – обратился к Петренко старший из контрразведчиков, отрекомендовавшийся Тукудом. – Разреши нам взят живимь шакалов, – он показал на кяриз. – Ани мой кровник!
– Один из погибших хадовцев, – сообщил Чабаненко, – его родной брат. Со вторым они вместе учились в Пакистане, в городке с милитаристским названием Танк, в медресе…
– Медресе в Танке?! – неподдельно изумился Хантер. – Так ты, Тукуд – танковый мусульманский духовный отец?
– Кагда-то да, я биль талиб медресе, туран, – по-звериному оскалившись, сообщил почти двухметровый пуштун, не принимая шуравийской шутки. – Однако сичас я служите, защищай заваевание Саур-революция!
– Хуб! – согласился офицер-десантник, пораженный причудливыми серпантинами человеческих судеб. – Вытягивайте головорезов, а там, как говорят в нашем славном портовом городе Одессе: «Будем посмотреть».
– Ташакур, саиб туран! – поблагодарил хадовец, прижимая ладонь к сердцу. – Ми тожя будем пасматреть! – Одесское выражение пришлось ему по душе.
