– Зверобой, иди-ка сюда! – позвал он сержанта. Тот послушно приблизился.
– Я там – в офицерской сумке кое-что забыл, – офицер кивнул на башенку. – Если утром там ничего не останется, я не буду сильно расстраиваться…
– Понял, товарищ старший лейтенант, – расплылся искренней улыбкой сержант. – Благодарю вас от всего товарищества…
– Чтобы тихо там, – предупредил Петренко. – Без стрельбы!
– Об чем звук?! – выказал Петрик знание одесских шуток и полез в броню за бакшишем.
– А от того свертка, что Оксана в обед принесла, – спросил неожиданно Александр, – что-то осталось или аманаты все напрочь сожрали?
– Половина осталась, Джойстик сберег, – вспомнил сержант. – Я сейчас отдам!
– Не стоит! – возразил старлей. – Оставьте себе! Знаешь что, земляк, – понизил он голос. – Ты мне тоже окажи услугу – сбегай наверх, к кунгам генеральской столовой, найдешь Оксанку, передай – пусть она придет сюда! Если сможет, конечно…
– Понял, – хитро улыбнулся Зверобой. – Сейчас разберусь с ужином и смотаюсь туда-сюда!
Пока картофель доходил до кондиции, все давились слюной. День выдался длинным и тяжелым…
Как у волка на морозе…
– Готова, родненькая! – наконец, прапорщик (оказавшийся начальником продсклада) вытянул картофелину из «трупного» ведра, и, потыкав ножом со всех сторон, вынес вердикт.
К Хантеру кто-то тихо приблизился сзади, закрыв глаза мягкими, хотя и немного загрубелыми руками.
– Оксана? – с улыбкой спросил он, оборачиваясь.
Перед ним действительно стояла она – в спортивном адидасовском костюме, ладно обтягивающем фигурку, в кроссовках. Женщина больше смахивала на спортсменку, нежели на вольнонаемного специалиста в зоне боевых действий.
– Живой, Сашка! – звонко поцеловала она его в щеку. – Тут охранбатовцы приехали и такого понарассказывали! Я уж выспрашивала про тебя, они говорят, дескать, видели, как ты под землю прыгнул, а потом никто не знает – куда ты подевался, так как они оттуда уехали! – взволнованно протароторила спортсменка, активистка и просто красавица, не стыдясь посторонних.
– Жив-здоров, Оксанка! – засмеялся Александр. – Выдерлись мы из ямы, я же не крот, чтоб под землей жить!
– Это хорошо! – довольно засмеялась женщина. – Я вот вам покушать принесла – она протянула сверток. – Твой сержант передал, что тот пакет вы пленникам отдали, которые неделю ничего не кушали! – женский голос дрожал, в глазах блеснула слеза.
– Везет же вам! – с завистью промолвил капитан Быстряков, выныривая из темноты, похотливо оглядывая искусительную женскую фигурку. – Пайку генеральскую вам несут, женщины к вам тянутся, как когда-то к гусарам…
– И на засаду в рваном тельнике – тоже десантура прет! – на всякий случай напомнил Чабаненко. – И в кяризы первая прыгает…
– Что есть, то есть! – согласился замполит батальона. – Ваша правда, товарищ майор!
– Можно тебя на минутку? – землячка потянула Сашку за рукав, и они отошли, чтобы их не слышали.
– Я приду через час-полтора, – сообщила она. – Мне тут, – она махнула рукой в сторону штабного городка, – своего пожилого ППМ предстоит успокоить, чтоб не искал всю ночь…
– Кто это – ППМ? – не въехал старлей с первого раза.
– Вы же нас, женщин, дразните иногда между собой ППЖ, – девушка лукаво стрельнула глазами при свете костра. – Вот мы, в отместку мужикам, и придумали такую аббревиатуру – ППМ, то есть походно-полевой муж!
– Ты этого ППМ точно успокоишь? – в ответ засмеялся Хантер. – Успеешь? Может тебе помочь, успокоить его навеки?
– Не надо. Успокою очень просто, – подморгнула Оксанка. – Скажу… критические дни! – Она чмокнула Александра в губы. – Жди, я приду! – зазвенел в ночи ее приятный голос.
Вокруг костра собралось немало народу – Чабаненко, Быстряков, Петрович – зампотыл, прапорщик – начальник продсклада (с довольно странным прозвищем Черпак) и, конечно, Александр – собственной персоной.
Рассмотрели сверток, принесенный Оксаной: там была опять-таки палка сырокопченой колбасы, мягонькая белая буханка, две банки крабовых консервов, свежевымоченная тушка красной рыбы, и овощи – огурцы – помидоры – зеленый лук. Отдельно лежали литровая бутылка экспортной «Столичной» и несколько пачек болгарских сигарет «Ту-134», «Родопи», «Интер»…
Выходило, что землячка имела доступ к кухне самих «верхов», поскольку, даже на уровне бригада – дивизия таких деликатесов быть не могло. Охранники притянули еще картошки, сухих пайков «горный – летний» и «горный – зимний», репчатого лука, хлеба и, наконец – самогона, правда – всего два литра. Хотя, никто напиваться и не собирался: боевые, обстановка может измениться в любую минуту, посему нужно иметь трезвую голову.
Опытный Черпак выставил вокруг костров несколько преданных до беспамятства сторожей из числа военнослужащих срочной службы, которые тотчас залегли на местных козьих тропах… Задачу сторожа имели особую – не столько охранять или оборонять ночную гулянку, сколько своевременно предупредить об опасности со стороны начальства, если оно сдуру или спьяну побежит до ветру не по тому азимуту.
Первый тост поднял Чабаненко, на этот раз он был немногословным. Предложив выпить за военную долю, дабы была ласковой ко всем присутствующим и особенно к профессионалам кяризового дела (майор в который раз продемонстрировал выдающееся чувство юмора), Тайфун опустошил солдатскую кружку с самогоном. Выпили все присутствующие, в том числе Хантер.
Неугомонная контузия поспешила напомнить о себе: хмель резко ударил в виски, Александра заштормило, он едва сдержался, чтобы не стошнило, и молча отошел от костра. Пришлось лечь навзничь и понемногу приходить в себя, слушая разъяснения Тайфуна по поводу своего неадекватного поведения.
Без него второй тост не состоялся. Закусив, компания курила Оксанины халявные сигареты, нахваливая удивительную девушку. Чабаненко, которому хмель понемногу развязал язык, рассказал – каким образом Петренко получил контузию и что именно ей предшествовало. Рассказ вышел настолько интригующим, что у зампотыла батальона зашипела губа – к ней прилип окурок…
Почувствовав определенное облегчение (к тому же полкружки крепкого алкоголя и здоровое чувство голода оказали всемерное содействие), Александр молча встал и подошел к костру.
Неожиданно присутствующие поднялись со своих мест, таким образом выказывая уважение. Не желая быть в центре внимания, Петренко решил своевременно съехать с темы, избежав рассказов о своих и чужих боевых похождениях.
– Чего это мы не пьем?! – нарочито грубо спросил он Чабаненко. – У нас на Украине казацкие обычаи не меняются веками: «Їсти – це діло свиняче, пити – справа козача!»
В ответ круг товарищей захохотал, казаки снова припали задами к своим местам, и кутеж продолжился. Второй тост вызвался было озвучить капитан Быстряков, но Хантер опередил его.
