Не горя более желанием бежать впереди паровоза, как тот лейтенант-самоходчик в фильме, Хантер залез на БМП. Фары не включали и после подъема. На более-менее ровных участках ехать было несложно – луна позволяла. Вдруг на плато снова из сотни пушек огненными лепестками реактивных систем заговорила армейская артиллерийская группа, обстреливая укрепленные районы на горных хребтах вдоль государственной границы.
Стало намного светлее. Хотя эхо от выстрелов и забило звук дизелей, но видимость стала намного лучше. Вражеские «подарки» не заставили себя долго ждать – откуда-то с пакистанской территории на колонну полетели реактивные снаряды.
Стреляла передвижная реактивная установка. Небольшие по размеру, различные по количеству стволов (не больше десяти-двенадцати), они были очень мобильными, басмачи использовали их неожиданно, транспортируя на пикапах «Тойота» и даже тягловой скотиной. Снаряды взрывались то справа, то слева, сзади, спереди – артиллеристы с «духов» получились паршивые: они никак не могли нащупать бээмпэшку с грузовиком.
Отстреливаться и в сей раз не имело смысла – в темноте, на ходу, в незнакомой местности попасть в неблизкую РПУ было абсолютно нереально. С небольшой скоростью колонна продолжала двигаться, играя с моджахедами в «кошки-мышки».
Набежали тучи, затенив «казачье солнышко», сразу же прекратилась стрельба из РПУ. Ехать стало намного спокойнее. Две машины осторожно приблизились к «точке», где должна была находиться моторизованная рота правительственных войск, вооруженная БТР-152. Разбитый кишлак темнел дувалами и уцелевшими деревьями, под кронами в беспорядке стояли старинные бэтээры – советские аналоги американских и немецких машин.
Наблюдение не выявило в кишлаке ни одной живой души. Это вызвало у Хантера тревогу – он опасался засады. Остановились, привели себя в полную боевую готовность (хотя – куда уже полнее?). Спешились, от КамАЗа подошли Михалкин с Кроликом.
– Что здесь? – спросил Монстр. – Причина остановки?
– Да вот. – Александр нарисовал автоматным стволом в воздухе круг. – Опасаюсь, как бы не нарваться на засаду – от «зеленых» союзничков, – повторил он выражение Пельменя, – чего угодно можно ожидать…
– Эт-точно! – согласился подполковник, обозревая местность. – Что планируешь?
– Я думаю, необходимо возвращаться и переждать до утра! – пионерским голосом прощебетал старший лейтенант Прогнимак.
– Не лезь поперек батька в пекло! – оскалился во тьме начальник политотдела. – Не встревай во взрослые разговоры!
Фантастически действовала на этого индивидуума смертельная опасность – он становился похожим на человека! Просыпались глубоко скрытые человеческие чувства и эмоции, чувство юмора, умение разбираться в людях и адекватно относиться к ним. Как это могло уживаться с протекционизмом, интриганством и обычным бытовым хамством – Хантер не мог уместить в своих молодецко-максималистских мозгах.
Да и времени на подобные соображения не было – предстояло действовать. Присутствие прямого начальства, с одной стороны, добавляло адреналина амбиционному молодому офицеру, побуждая действовать с двойным упорством, однако с другой – он хорошо помнил слова подполковника Ветлы, сказанные по поводу начпо бригады: «Любые твои слова могут быть использованы против тебя!»
– Предлагаю пеший поиск, – начал Петренко доклад. – Начиная с окраин населенного пункта, в пределах досягаемости оружия БМП.
– Возглавишь поиск, конечно же, ты? – блеснул белками глаз Михалкин.
– Так точно, товарищ подполковник! – твердо ответил Хантер.
– Как знаешь. – Начпо махнул рукой. – Ничему ты не научился!
С собой Александр взял трех – Зверобоя, Лося и Ерему. Лось привычно нацепил на себя радиостанцию, припрятав антенну, дабы не топорщила над плечом, демаскируя радиста и офицера рядом с ним.
Без привычного «почтальона Стечкина» Хантер чувствовал себя некомфортно, как ребенок, у которого забрали любимую игрушку. Глянув на Кролика, намылившегося играть роль охранника при начпо, в Сашкиной голове созрел озорной план.
– Одолжите мне этого «гоплита»
[53]
, товарищ подполковник! – обратился он к Михалкину.
– Да бери, – с пониманием согласился тот. – Все одно от него толку никакого! Пусть хоть в каком-то деле побывает!
Выражение лица «гоплита» сигнализировало – он не хочет идти в ночной кишлак, но деваться ему уже было некуда.
– Я сейчас, – прощебетал Кролик, стремглав бросившись к КамАЗу.
– Куда это он? – обалдел Монстр.
– Наверное, завещание составлять, – поделился Александр догадкой.
Начпо тихонько засмеялся. Кролик возвратился. Все в нем было как и прежде – шлем, автомат, бронежилет, но что-то все же изменилось. Всмотревшись, Хантер захохотал – Прогнимак стал вдвое толще, напялив на себя два тяжелых бронежилета! Засмеялся и Михалкин. Увидев повод для всеобщего веселья, от души, с подвыванием, заржали бойцы.
– Хорошо, старлей, – закашлялся от смеха подполковник. – Если так тебе будет легче, ходи в двойном жилете! Будешь теперь «тяжелым гоплитом»!
На самого Кролика смех и откровенные насмешки не оказали ни малейшего влияния.
– Мне так удобнее! – сообщил он. На коротеньком совещании начальник политотдела вновь держался на удивление позитивно – не лез со своими приказами, внимательно слушал, вмешавшись лишь в расстановку людей – он с Чалдоном и Джойстиком остаются на БМП, легкораненый Шаман и водитель грузовика, в составе парного поста, охраняют колонну с тыла.
Временная шуравийская союзница – луна – уже направилась к горному хребту, нужно было поторапливаться.
Пока замполит роты налаживал ночной бинокль, Зверобой приказал подчиненным попрыгать, проверяя – не гремит ли снаряжение. В ответ – ни одного звука, кроме глухого топота ног по земле, успевшей остыть после дневной жары. Снова выпала обильная роса, похолодало, способствуя форсированному пешему маршу.
– Кролик, попрыгай! – на всякий случай приказал Александр, проходя мимо старшего лейтенанта.
То, что услышали десантники, ошеломило – казалось, в поиск идет по меньшей мере рота барабанщиков, открывающая парады на Красной площади. Громыхали гранаты и патроны, находившиеся в заднем кармане верхнего бронежилета «тяжелого гоплита».
Заставили ремонтного комсомолёнка снять снаряжение, и привести в порядок, потеряли порядочно времени. Начпо не влезал в разборки с Кроликом, молча сидел на боевой машине, пыхтя сигаретой.
– Хантер, мой позывной Алтай! – напомнил он, прежде чем малая группа отправилась выполнять задачу.
Старлей понял – дескать, удачи тебе желает начальник политического отдела соединения.
Выстроились. Впереди шагал старший лейтенант Петренко, за ним радиотелефонист, потом Ерема, за ним тяжело бухал «тяжелый гоплит», замыкал группу Зверобой. Тихой сапой подкрались к молчаливому кишлаку. За свою недлинную, но перенасыщенную боевую карьеру Александр успел понять, что самое страшное на войне – это тишина. Ежели тишина – ожидай неприятностей. Лучше, когда стреляют: тогда хоть видно – где свои, а где враги.
