– Салям! – выговорил Клим Пантелеевич, появившись за его спиной.
– Вы здесь? – обрадованно воскликнул он на фарси. – Слава Аллаху! – Словно боясь, что его могут перебить, он затараторил: – Мне надо вам кое-что рассказать. Это очень важно. И опасно. Поэтому нас никто не должен видеть вместе. Я живу на улице Хиабан Абаси, 63. Ровно в восемь – через час – вы подойдете к калитке и толкнете ее. Она будет открыта. Потом не забудьте запереть замок. Слуг я отправлю домой. Заходите прямо в дом. Я буду вас ждать.
– Но, может быть, вы все-таки поясните, о чем собираетесь со мной говорить?
– Это касается дела, которое вы расследуете. Я имею в виду смерть господина Раппа.
– Хорошо, – согласился Ардашев, – я буду вовремя.
– А теперь расходимся в разные стороны… или нет, сначала я, а потом вы.
Он опасливо огляделся и торопливо зашагал обратно.
Статский советник подождал, пока министр скроется из виду и, выбрасывая вперед трость, направился к Хиабан Лалезар.
Прогулявшись до первого встретившегося на пути cafй, он сел за столик. Побаловав себя миндальным пирожным и выпив чашечку кофе, дипломат отправился на встречу.
Когда часы на мечети Сапехсалара ударили восемь раз, Клим Пантелеевич толкнул калитку дома № 63 по Хиабан Абаси. Она, как и обещал хозяин, была не заперта. Замок со вставленным в него ключом висел тут же.
Двор впечатлял. Прямо посередине в лучах заходящего солнца ровной гладью отливал бассейн. По краям на каменных бордюрах виднелись мраморные скульптуры в греческом стиле высотой в человеческий рост. Вокруг клумб с цветущими розами раскинулся широкий английский газон. Дом был большой, каменный, в два этажа, с изящными белыми колонами, соединенными между собой сводами. Фасад, украшенный воздушными виньетками, причудливыми узорами со звездочками и кругами, выдавал мавританский стиль. У самого входа важно расхаживал павлин в компании с журавлем, у которого, по-видимому, были подрезаны крылья. Идя по дорожке, Ардашев заметил, как шевельнулась оконная штора. Дверь отворил сам министр.
– Проходите, проходите, вот сюда, за мной, пожалуйста, – пригласил хозяин и провел внутрь. Его лицо носило отпечаток озабоченности, выглядело нездоровым и казалось вылепленным из воска. Он был одет просто, по-домашнему: светлая просторная сорочка, темные брюки, гиве. По коридору миновали михманханэ (комнату для гостей) и столовую. Одна из ее стен была увешана зеркалами, а другая – полностью состояла из громадных окон от потолка до самого пола. Они открывали взору сад с еще одним бассейном во внутреннем дворике. Больше всего Ардашева поразили две люстры из венецианского стекла. Прозрачные ягоды, точно гроздья волшебного винограда из сказок Шахерезады, свисали вниз, играя и переливаясь светом.
Убранство бируни (приемных комнат) дышало роскошеством: повсюду лежали толстые цветастые ковры с разбросанными подушками и мутаками; два дивана и стулья представляли европейскую мебель.
На второй этаж поднимались по витой металлической лестнице. Первая дверь вела в кабинет. Кроме книжных полок и дубового стола здесь располагались два мягких кресла, в одно из которых хозяин усадил Ардашева, а в другом расположился сам.
Министр слегка склонил голову и вымолвил с почтением:
– Дженабе-эли
[84]
, мы с вами виделись всего два раза, но лично незнакомы. Позвольте представиться, меня зовут Реза Тихрани. Я, как вы, вероятно, знаете, вхожу в действующее правительство и занимаю пост министра народного просвещения.
– Я искренне польщен нашим знакомством. Меня зовут Клим Ардашев. Я дипломат.
– Да, – кивнул министр. – Более того, мне известно, что вы прибыли в Тегеран расследовать убийство вашего коллеги, господина Раппа. Это так?
– Вы правы.
Тихрани облегченно вздохнул.
– Это хорошо. Значит, я не ошибся. – Он внимательно посмотрел на статского советника и заговорил почти шепотом, будто боясь, что его может кто-то подслушать: – Говорят, вы были здесь еще до подписания российско-британского договора о разделе. И вы не совсем дипломат. Вероятно, вы – такой же, как господин Рапп. Да? Я понял это тогда, в Шахском клубе, когда вы с легкостью раскусили карточного мошенника. Я хочу вам помочь. Я люблю Россию. Вы так много сделали для моей страны, но не все это понимают… Зреет заговор. Я сообщил об этом господину Раппу и передал ему секретный план, который разработали турки и немцы. Но его убили. И следующей жертвой могу оказаться я, потому что некоторые документы скопированы мною собственноручно и они легко узнают меня по почерку.
– Выходит, это вы встречались с Раппом 11-го шаабана?
[85]
– Да. Это была моя инициатива.
– А почему вы обратились именно к нему?
– Я виделся с ним несколько раз в Шахском клубе, и он внушал мне доверие.
– А вы не могли бы припомнить, о чем там говорилось?
– Речь шла о том, что планируется усилить пропаганду против России среди местного населения. К этому будет подключено духовенство. Одновременно по всей Персии в мечетях муллы начнут славословить Турцию и Германию, в то же время призывая к священной войне с Россией. Это должно привести к стихийным выступлениям против христиан. Десятки племен, промышляющих разбоем – бахтияров, кочевых курдов, теймуров и джемшидов, луров и дженгелийцев, – соберут под начало турецких и немецких офицеров. А для того чтобы выиграть время и как можно дольше держать Россию в неведении истинного положения дел, все возможные нападения на русские представительства или даже разгромы консульств кабинет министров объяснит восстанием жандармского корпуса. Мол, персидская жандармерия выступила против шаха. И якобы для их усмирения будет принято решение о посылке «казачьей» бригады против мятежников. В результате этого «казаки» должны быть разоружены, а затем и распущены. Из их числа будет сформировано новое, уже подвластное туркам соединение. Восемь с половиной тысяч жандармов и две тысячи полицейских под командованием шведского офицера Хальстрема станут костяком, вокруг которого начнут создаваться и другие части. Главным оплотом антирусского восстания должен стать Кум – место паломничества правоверных. Там предполагается создать так называемый Комитет национальной защиты ислама. В него войдут почти все депутаты меджлиса. По крайней мере фамилии тридцати человек мне уже известны. Их я и указал. Эта организация должна будет собирать деньги для формирования добровольческих отрядов. Султан-Абад и Хамадан так же станут центрами германо-турецкой агитации против России и Англии. Постепенно пожар джихада перекинется и на другие города страны. Все подступы к перевалу Султан-Булах будут укреплены. Оборонительная линия закроет собой и дорогу на Хамадан.
Инициативная группа министров во главе с председателем попытается уговорить молодого шаха переехать из Тегерана в Кум. Это будет означать, что правитель фактически поддержал «священную войну». К этому времени планируется подписать тайный договор между Персией с одной стороны и Германией, Австро-Венгрией и Турцией с другой. В Персию должны хлынуть германские деньги. И уже после этого правительство Мустафиоль-Мамалека объявит о своем участии в войне на стороне Германии и Австро-Венгрии. Таким образом, в результате всех эти мероприятий Россия получит второй, очень опасный участок Кавказского фронта. И это, несомненно, ослабит Петербург. Как я понимаю, Германия руками Турции собирается поднять против русских и британцев всю Азию, включая не только Персию, но и Афганистан, северо-западную часть Индии и даже Египет!
