Хейес понимал, что Сталин во многом является ключевой фигурой. Преступность глубоко проникла в государственные структуры, в бизнес, в армию. Русские даже придумали для этого особое название, «воры в законе», которое Хейесу очень нравилось. Но угроза насилия была реальной, поскольку услуги наемного убийцы стоили гораздо дешевле, чем разбор дела в суде.
— Ну, как прошло первое заседание? — на безукоризненном английском спросил Сталин.
— Как и ожидалось, все организационные вопросы были решены быстро. Завтра комиссия приступает к работе. Первый этап голосования состоится через шесть дней.
Похоже, на русского это произвело впечатление.
— Вы предсказывали, меньше недели.
— Я говорил вам, что знаю свое дело. Деньги переведены?
Последовал пауза, свидетельствующая о раздражении.
— Я не привык к подобной прямоте.
Сталин не уточнил, однако было очевидно, что он не привык к подобной прямоте со стороны иностранца. Хейес решил сыграть на вежливости, хотя и он разозлился.
— Я не хотел вас обидеть. Просто выплаты были обговорены, а я привык, что все соглашения выполняются.
На столе лежал листок бумаги. Сталин пододвинул его Хейесу.
— Вот номер нового счета, как вы и просили. Тот же самый швейцарский банк в Цюрихе. Пять миллионов американских долларов переведены вчера. Это все выплаты на настоящий момент.
Хейес был удовлетворен. Вот уже целых десять лет он представлял российскую мафию в американской экономике. Миллионы преступных долларов были «отмыты» через североамериканские финансовые институты. Большая часть денег направлялась в законный бизнес, ищущий оборотные средства; на остальное покупались акции, государственные ценные бумаги, золото и произведения искусства. Компания «Придген и Вудворт» заработала миллионы комиссионных, и все благодаря Хейесу, сыгравшему на благожелательности американских законов и еще большей благожелательности американских чиновников. Никто не знал происхождения этих денег, и до сих пор эта деятельность не привлекала внимания официальных органов. Хейесу пригодились эти успехи для усиления своего влияния в компании и привлечения огромного количества иностранных клиентов, которые обращались к нему потому, что он знал, как вести дела в новой России — как использовать страх и тревогу, как обращать на пользу неопределенность и как с ней бороться.
— Тейлор, для вас это становится очень прибыльным, — ухмыльнулся Сталин.
— Я же вам говорил, что не собираюсь рисковать собственным здоровьем.
— Вот уж точно.
— Что вы вчера имели в виду? Говоря об увеличении моей роли в этом деле.
— Именно то, что сказал. Возможно, нам понадобится решать кое-какие вопросы, а вы человек посторонний.
— Я хочу знать, о чем вы недоговариваете.
— Сейчас это неважно. Причин для беспокойства нет; мы просто проявляем осторожность.
Сунув руку в карман брюк, Хейес достал карточку, которую ему вчера вручил Сталин.
— Мне придется звонить по этому телефону?
Сталин фыркнул.
— Вам льстит мысль о беспрекословном подчинении — по вашему приказу люди, не раздумывая, бросятся в воду?
— Я хочу знать, зачем они могут мне понадобиться.
— Давайте надеяться, что такая необходимость не возникнет. А теперь расскажите мне о концентрации власти. Этот вопрос упоминался на сегодняшнем заседании?
Хейес решил не настаивать.
— Вся власть будет сосредоточена в руках царя. Однако ему придется считаться с советом министров и Государственной думой.
Сталин обдумал эту информацию.
— Похоже, непостоянство в самой нашей природе. Монархия, республика, демократия, коммунизм… здесь так ничего этого и не получилось.
Помолчав, он добавил с улыбкой:
— Слава богу.
Хейес спросил о том, что его действительно интересовало:
— А что насчет Степана Бакланова? Он готов идти на сотрудничество?
Сталин взглянул на часы.
— Полагаю, в самое ближайшее время вы получите ответ на этот вопрос.
ГЛАВА 11
Загородная резиденция «Зеленая поляна»
16 часов 30 минут
Хейес с восхищением осмотрел ружье, двустволку «Фокс» с ложем из турецкого ореха, отполированным вручную до блеска. Пистолетная рукоятка изящная и прямая, расширяющийся бобровым хвостом приклад заканчивался накладкой из твердой резины. Хейес проверил спуск, плавный, с автоматическим выбросом стреляных гильз. Он знал, что цена на подобное ружье варьируется от семи тысяч долларов за базовую модель до двадцати пяти за коллекционную. Воистину, впечатляющее оружие.
— Ваш выстрел, — предложил Ленин.
Уперев приклад в плечо, Хейес прицелился в облачное осеннее небо. Ружье в его руках застыло абсолютно неподвижно.
— Пускайте! — крикнул он.
Автомат выбросил в небо глиняную тарелочку. Хейес проследил за черной точкой в прицел, сделал опережение и выстрелил.
Мишень разлетелась дождем осколков.
— А вы неплохо стреляете, — заметил Хрущев.
Хейес каждый год по меньшей мере девять недель проводил в охотничьих экспедициях. Канадские олени карибу и гуси. Азиатские фазаны и дикие бараны. Европейские благородные олени и лисицы. Африканские буйволы и антилопы. Не считая уток, оленей, тетеревов и диких индеек, на которых Хейес охотился в лесах северной Джорджии и горах на западе Северной Каролины. Его кабинет в Атланте был завален охотничьими трофеями. Однако последние два месяца выдались такими напряженными, что у него не было возможности пострелять, и он был рад этому выезду на природу.
Хейес покинул Москву сразу же после встречи со Сталиным, и машина с шофером доставила его в эту резиденцию, расположенную в тридцати милях к югу от города. Очаровательный особняк из красного кирпича был увит плющом. Он принадлежал другому члену «тайной канцелярии», Георгию Остановичу, больше известному Хейесу как Ленин.
Останович был кадровым военным в звании генерал-полковника, но никогда не носил форму. Тощий как мумия, с серо-стальными глазами, спрятанными за толстыми стеклами очков. В самом начале чеченской войны Останович командовал полком, который брал штурмом Грозный. Тот бой стоил ему одного легкого, и теперь каждый вдох давался с трудом. После войны Останович яростно критиковал Ельцина и его слабую политику в военной области, и только уход Ельцина от власти спас Остановича от увольнения из армии. Высшие офицеры тревожились о том, что их ждет при царе, поэтому участие армии в заговоре считалось обязательным, и Останович был выбран коллективным представителем военных.
Ленин встал на огневой рубеж и приготовился стрелять.
